– Нам сказочно повезло! В Петербург из Варшавы буквально на три дня приехал доктор Цвет! Я узнал об этом случайно, увиделся с ним утром и договорился, что перед поездом он уделит нам несколько минут!
Ванзаров не был готов разделить оптимизм криминалиста. Он помнил, что Цвет изобрел метод хроматографии, которым Лебедев воспользовался в России одним из первых, сумев с его помощью определить состав смеси из желудка Марии Ланге. Но чем мог помочь следствию кабинетный ученый-ботаник, сыщик не представлял. К тому же Родион Георгиевич устал после приключений в Озерках, а ноющая боль в голове неустанно напоминала о себе.
– Михаил Семенович просто уникальный ученый и человек редчайшей скромности, - голос эксперта дрогнул от избытка чувств, переполнявших Аполлона Григорьевича. - Вы только представьте: ему тридцать два года, родился в Асти, наполовину русский, наполовину - итальянец. Блестяще закончил в двадцать один год Женевский университет, в двадцать пять - защитил диссертацию на степень доктора естественных наук. В Европе его ждет блестящая научная карьера. А он вдруг решает уехать в Россию, вернуться на родину предков, так сказать.
Лебедев так горестно вздохнул, как будто приезд в Россию для ученого был равен самоубийству.
– И как его встретили? - заинтересовался Ванзаров.
– Как обычно! - зло сказал Аполлон Григорьевич. - Диплом и степень Женевского университета у нас, видите ли, не признается! И гениальный ученый не может найти работу! Хорошо, его заметил Лесгафт и пригласил в свою лабораторию. Там Михаил Семенович и трудился, пока самого Лесгафта не сослали в Финляндию.
– И как же он устроился?
– Ну как, защитил кандидатскую в Казанском университете и получил место преподавателя биологии в Варшавском, - Лебедев вздохнул. - И это один из лучших умов Европы, открывший величайший научный метод хроматографии! Ученый, опередивший свое время на десятилетия, не может получить в Петербурге место ассистента! Полный бред!
Ванзаров ощутил невольное уважение и симпатию к непризнанному таланту, но не смог удержаться, чтобы не кольнуть криминалиста.
– Очевидно, доктор Цвет прочитает нам лекцию о хроматографии?
– Э-э-х, Ванзаров! - Лебедев, кажется, обиделся. - Утром он сделал анализ остатков жидкости во флакончике. Вас ждет одна неожиданность.
«А вот с этого и надо было начинать!» - подумал Родион Георгиевич.
Дошли действительно быстро.

17

Дверь открыл высокий, худощавый господин в поношенном сюртуке. Лебедев невежливо прошел первым, быстро поздоровался с хозяином квартиры и без предисловий представил ему Ванзарова, который топтался у порога, переводя дыхание.
– Знакомьтесь, коллега! Сыщик прекрасный, но характер - отвратительный!
– Очень приятно познакомиться! - доктор Женевского университета говорил тихим, печальным голосом, с застенчивой интонацией, как будто извиняясь за то, что доставил хлопоты. Его тонкие пальцы болезненно вздрогнули от прикосновения холодной руки гостя.
От Михаила Семеновича исходили невидимые токи истинного благородства. Подобное нельзя получить вместе с чином и званием. Оно рождается с человеком, как дар. И называется природной интеллигентностью.
Высокий лоб с зачесанными назад густыми темными волосами. Курносый нос. Окладистая бородка, прикрывавшая острый подбородок. И карие глаза - с выражением необъяснимой грусти. Взрослый мужчина - беззащитный, как ребенок.
Родион Георгиевич сразу же проникся безграничным доверием к этому странному человеку, посвятившему жизнь изучению растений.
Михаил Семенович предложил гостям пройти в маленькую гостиную.
– Простите, господа, у меня и чая нет, - сказал он с виноватой улыбкой. - Вот, приехал в Петербург отдать долг за трехлетнее проживание, все денег не мог подкопить. А домовладелец благородно позволил мне остановиться в пустой квартире, а то гостиницы в столице дороги.
Доктор Цвет говорил с одышкой - верный признак больного сердца. Коллежскому советнику ужасно захотелось хоть чем-то помочь одинокому и больному ученому. Родион Георгиевич полез в карман за портмоне, но вовремя наткнулся на страшные глаза Лебедева.
Ванзаров опомнился и вытащил часы, чтобы хоть как-то выйти из неловкой ситуации.
– Мне не хотелось бы отнимать ваше время… - он смущенно кашлянул. - Поэтому я попросил бы кратко рассказать, что вам удалось обнаружить…
– Да, да, конечно, - Цвет сел на краешек стула и по-женски, одна на другую, сложил ладошки. - Мне по старой памяти разрешили провести анализы в Биологической лаборатории, тут, недалеко, на Офицерской. Так что я могу в основном подтвердить выводы Аполлона Григорьевича.
Лебедев, прислонившись к стене и скрестив руки, благодарно кивнул.
– В жидкости содержатся вытяжки конопли, мухоморов, а также коровья моча, - тихо продолжил Цвет. - К сожалению, мне не удалось полностью разложить состав. В него входит несколько компонентов, мне неизвестных.
Ванзаров посмотрел на Лебедева, задавая немой вопрос: «Что это значит?» Аполлон Григорьевич ухмыльнулся.
– Михаил Семенович, не скромничайте, - с улыбкой сказал он, - а то меня Ванзаров живьем съест. Рассказывайте о найденных алкалоидах.
Знаний Родиона Георгиевича в криминалистике хватало на то, чтобы понять: алкалоиды - это яды растительного происхождения. И Ванзаров заинтересовался.
– Совершенно верно, коллега, - доктор потер переносицу. - Именно к алкалоидам относятся обнаруженный мною эрготамин и сфацелиновая кислота.
Лебедев победно поднял указательный палец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105