Откуда вы знаете…
– Сколько бы лет ни прошло, педагогу не забыть подающего такие надежды студента юридического факультета! На вас молились все преподаватели! И чем вы кончили? Сыскной полицией! Какой позор! - профессор злобно фыркнул.
Ванзарову потребовалось все самообладание. Ну, конечно! Как он мог запамятовать. Лекции тогда еще доцента Серебрякова не были столь популярны, как чтения Менделеева, Бутлерова и Фаворского, но определенную известность в студенческих кругах он имел. Правда, за это время бывший доцент здорово изменился.
– Ах да! Вы преподавали на химическом факультете! - воскликнул Ванзаров. - Вместо скучных формул - зажигательные идеи о всеобщем братстве, равенстве и свободе. Прошу прощения, если перепутал порядок слов, в полиции несколько тупеешь!
Родион Георгиевич никогда не прощал обиды. И на удар отвечал ударом. Серебряков сел в кресле поудобнее и уперся руками в стол.
– Вы слуга империи, вам меня не понять. Задавайте вопросы и уходите.
– А если я очень хочу понять вас, профессор?
– Вы? Не смешите! Разве может жалкий обыватель понять великий замысел Фауста! Его мечту! И жертвы, которые он принес ради нее!
– И даже Марию Ланге?
– Нет! Нет! Нет! - из последних сил просипел профессор.
– Тогда, будьте добры, домашний адрес барышни Ланге.
– Я не знаю ее адреса! Мне этого было не нужно! Она приходила ко мне сама, когда хотела, мы беседовали, обсуждали… - Серебряков оборвал себя на полуслове.
– Когда Ланге приходила последний раз? - сдержанно спросил сыщик.
– Не помню. Кажется, третьего дня… - профессор поерзал в кресле.
– А вчера вечером?
– Меня не было дома.
– Где вы проводили вечер?
– Преподаватели Бестужевских курсов пригласили меня на праздничный бал. Я не мог отказаться. Вернулся довольно поздно. И лег спать. А утром проснулся от страшного грохота, устроенного вашим жандармом.
– Бестужевские… это здесь, недалеко, на Васильевском? - как бы вспоминая, проговорил Ванзаров.
– Да, на Десятой линии. Меня видели сотни людей! Коллеги поднимали тост в мою честь. Я не возвращался ночью в маске, чтобы… - профессор подавил рвавшийся всхлип.
С некоторым сожалением Родион Георгиевич подумал, что у старика верное алиби. Хотя подозрения с него отнюдь не сняты. Просто искать придется дольше.
– Когда вы вернулись домой, ворота были закрыты? - спросил Ванзаров.
– Понятия не имею! Я мало обращаю внимания на бытовые мелочи.
– У меня последний маленький вопрос. Кто мог убить Марию Ланге, и почему ее бросили около вашего дома?
– А вот это, господин сыщик, умоляю вас выяснить как можно скорее! И поймайте убийцу! Надеюсь, теперь все?
Ванзаров поклонился. Идя мимо книжного шкафа, он заметил фотокарточку, небрежно воткнутую между томами. Из любопытства, он быстро вынул снимок. Среди нескольких персонажей и самого Серебрякова была запечатлена Мария Ланге. Но фотография оказалась необычной. Даже на редкость странной. И можно сказать, неожиданной.
– Как вы смеете, немедленно отдайте! - закричал профессор.
Сыщик успел подробно рассмотреть карточку и протянул ее Серебрякову:
– Тоже ваши ученицы?
– Вас это не касается! Прощайте! - злобно крикнул профессор.
Уже в дверях квартиры, надев пальто, Ванзаров обернулся:
– Отчего вы не держите кухарку?
– Я ее выгнал, - буркнул профессор.
– Воровала?
– Нет. Надоело терпеть глупую бабу. Да еще и глухонемую.
– Попрошу, господин Серебряков, никуда не отлучаться из города. Вы нам можете понадобиться…
Дверь с грохотом захлопнулась перед носом Родиона Георгиевича.

5

Во дворе переминались с ноги на ногу замерзший околоточный, ожидавший указаний от сыщика, и Пережигин, но Ванзаров подошел к дворнику.
– Степан, а что, профессор давно кухарку выгнал? - спросил он.
– Да уж, почитай, десятый день как…
– И куда она делась?
– Живет у меня в светелке. Куда ей идти? Глухая и немая, - дворник жалостливо шмыгнул.
– И жена не против? - удивился сыщик.
– Так померла моя хозяйка, - Степан перекрестился, - уж года два тому. А так хоть живой человек. Да и жалко убогую. Много не ест, а по двору помогает.
– Я разрешил, ваше благородие, пусть поживет убогая. Но если прикажете… - околоточный демонстрировал служебное рвение.
– Нет-нет, все правильно… А сбегай-ка, Степа, за своей приживалкой, - Ванзарову из любопытства захотелось посмотреть на женщину, которая согласилась терпеть вздорного профессора.
– А чего бежать, вон она, - ткнул пальцем дворник.
Сгорбленная старушка, плотно обмотав голову драным платком, прижалась к двери дворницкой. Она настороженно смотрела на полицейских. Ванзаров махнул, подзывая ее.
Немая подошла, поклонилась в пояс.
Родион Георгиевич нагнулся к низенькой старушке.
– Как звать? - закричал он прямо в ухо.
Женщина подняла сморщенное личико, улыбнулась и издала тихий стон.
– Глухая - одно слово. Я тут давеча самовар уронил, так она даже не шелохнулась! - дворник гордился, что его приживалка совершенно ничего не слышит.
Ванзаров махнул рукой, отпуская калеку. Она как-то странно глянула, будто запоминая сыщика, повернулась и смиренно засеменила к дворницкой.
– Какие будут приказания, господин Ванзаров? - околоточный прямо рвался в бой.
– Обойти квартиры, опросить жильцов, может кто что видел. Действуйте как обычно! - сыщику явно не понравился этот выправной служака.
В этот момент во двор почти вбежал невысокий, сухощавый мужчина, с тонкими чертами лица и острым, прямым носом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105