– Один момент, мисс! – шутливо крикнул он, спеша ей навстречу. – Франческа! – Джон взял ее под руку. – Господи, что с тобой?
Она была смертельно бледной и выглядела так, будто всю ночь не смыкала глаз.
Франческа кивнула ему и выдавила улыбку. Ей не хотелось посвящать Джона в события прошедшего вечера, рассказывать о встрече с Патриком и о том, что это для нее значило: к чему волновать его, у него и так забот полон рот. Достаточно, что у нее голова шла кругом оттого, что все в ней всколыхнулось – прежняя боль, предательство и одиночество, но еще и загорелась искра радости, вспыхнувшая в момент, когда она увидела Патрика.
– Нервничаю немножко, вот и все, – ответила она Джону.
Он поцеловал ее в щеку.
– Все будет хорошо, – сказал он. – И ты будешь неотразима.
Он взял ее руки в свои. Ему самому было не по себе, но она еще больше нуждалась в поддержке.
– А теперь ступай позавтракай. Я сейчас покончу с делами и присоединюсь к тебе. Признайся все-таки, ты ничего себя чувствуешь?
Франческа размякла от его доброты и нежности и уже готова была сказать ему о том, как ей страшно и как потрясло ее свидание с Патриком. Но она лишь улыбнулась, на этот раз чуть оживленней, и сказала:
– Вполне нормально себя чувствую, Джон. Не беспокойся.
Она любила Джона и знала его гораздо лучше, чем он предполагал. И не стала тревожить его своими проблемами.
– Значит, увидимся за завтраком, – добавила она, дружески сжала его руку и направилась в обеденный зал.
В то утро они завтракали втроем. Стараясь одолеть и успокоить нервное возбуждение, заглушить мрачные предчувствия и страхи, они болтали, пытаясь казаться веселыми и беспечными. Завтрак продолжался недолго. У них еще было много дел в «Олимпии», и в полдевятого они уже туда отправились. Джон нанял такси до Кенсингтона, и машину нагрузили коробками с каталогами, пресс-релизами, «аптечкой первой помощи», укомплектованной ножницами, нитками, иголками, отделочными материалами, пуговицами, булавками, тесьмой, резинками и клеем. Так что, если возникнет необходимость, все будет под рукой.
Площадка, которую они забронировали для себя в «Олимпии», уже была полна народу и на ней кипела работа. Первыми их встретили три профессиональных костюмерши, которых пригласил для сотрудничества Джон, и Дейв тут же принялся проверять, насколько они освоились в его хозяйстве. Франческа стала контролировать кронштейны с моделями одежды, а Джон сверял по описи аксессуары. Когда вся предварительная работа подошла к концу, до начала показа оставалось два часа.
Вскоре появились манекенщицы, парикмахер и еще парочка каких-то личностей из числа профессиональных халявщиков. Все представили друг другу и проинструктировали, а затем началась подготовка к самой демонстрации. Площадка превратилась в один бурлящий котел.
В два часа, за полчаса до открытия, проверили освещение на подиуме, или, как тут говорили, на языке, звучание музыки, расставили кресла, разложили на них программки и пресс-релизы. Шум за кулисами усилился – костюмерши начали одевать манекенщиц, а те дали волю своим нервам. Не меньше нервничал и Дейв. Сотрудники фирмы Дэвида Йейтса заняли свои места и оттуда подавали советы.
До открытия оставалось пятнадцать минут.
– Ну как там? – встревоженно спросил Дейв Джона, зашедшего в закулисье из зала. Тот только пожал плечами.
– Плохо?
Джон кивнул.
Дейв сам вышел на подиум и увидел ряды пустых кресел. Его охватило отчаяние, и в сердце кольнуло ледяное предчувствие провала. Господи, столько трудов, такая блестящая коллекция, и все это пропадет втуне в пустом зале. Он сжал кулаки и повернул назад. Надо отменять показ, решил он. Нельзя же демонстрировать коллекцию перед пустыми стульями!
– Дейв!
Он обернулся.
– Что, народ запаздывает?
Навстречу ему по проходу шла Софи Энсон из «Телеграф». Дейв кинулся к ней и с чувством пожал ей руку.
– Рад тебя видеть, Софи!
Он тряс обеими руками ее руку и улыбался до ушей. Такого радушия ей не доводилось встречать уже много лет.
В зал вошли еще два репортера, один из них с фотографом. Софи Энсон приветливо улыбнулась ему и снова взглянула на Дейва.
– Я слыхала, «Нозерн лайф» собирается прислать целую бригаду фотографов. Видимо, ожидается нечто сногсшибательное! Представляю, как Эдди позеленеет от злости, когда его прогноз не оправдается!
Дейв рассмеялся вместе с ней и пробормотал что-то насчет права на ошибку. Тут он взглянул с подиума в зал и увидел, как словно по волшебству стали заполняться места. Он узнал Мэриел Хигсон из «Таймс» и фотографа из «Мейл», обратил внимание на суматоху, возникшую из-за телевизионщиков с камерами, продиравшихся сквозь толпу.
– Пока, Софи, увидимся после показа, я хочу познакомить тебя с моей партнершей, – сказал он.
– Буду рада.
Она прошла к своему месту и раскрыла каталог. Шум в зале становился все громче. Дейв спешил за кулисы.
– Джон, Фрэнки, Джон!
Они вдвоем стояли возле манекенщицы в топе с высоким воротом; Франческа что-то подшивала, а Джон держал подушечку с булавками и иголками и нитки.
– Идите-ка взгляните в зал! Я сам пришью, а вы бегите туда!
Он выхватил у Франчески иголку. Франческа вслед за Джоном поспешила к залу, посмотреть, как сходится публика. Через несколько минут они оба вернулись.
– Просто невероятно! Что случилось? Там даже телевизионная камера! – Джон смеялся, но в глазах у него блестели слезы, слезы радости. – Благодари Господа, Франческа. Спасибо тебе, Господи. – Он вытер глаза платком и улыбнулся Дейву. – Дейв, дорогой мой, тебе нужно срочно переодеться в тот замечательный костюм, который ты надел вчера, тебе ведь придется выходить на аплодисменты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140