Она выхватила из сумочки бумажный носовой платок, чтобы промокнуть слезы гнева, обильно заструившиеся по ее щекам.
– Маргарет, прошу тебя, – мягко сказал Патрик, положив ладонь ей на плечо.
– Нет. – Она решительно стряхнула его руку. – Не желаю ничего слушать! Делай свой дурацкий выбор! – Она опять промокнула лицо. – Но если ты предпочтешь Франческу, Патрик, советую очень серьезно подумать о последствиях. Я первая постараюсь узнать, что там у нее в прошлом, и запомни мои слова, я заставлю ее за все расплатиться сполна! Я не дам ей покоя! Никогда!
Маргарет сунула пачку платков назад в сумку и обернулась к Патрику.
– Твоя жизнь принадлежит не только тебе. Слишком много людей вложили в нее свои силы и средства. Подумай об этом!
Она подошла к двери.
– Думай, на что ты обрекаешь ее и себя, делая этот выбор, и молись, чтобы вам хватило сил это выдержать!
Бросив ему в лицо эти слова, она вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.
Патрик встал и подошел к окну. Над городом занималась заря, фонари светились неярким желтым светом и кое-где уже погасли. Он окинул глазами тяжелое небо, с которого сыпался мелкий дождь, и взгляд его упал на мостовую, где стоял чей-то автомобиль, в котором сидели двое мужчин. Они находились здесь всю эту ночь.
Он отошел от окна, взял несколько листков исписанной бумаги и положил их в большую стеклянную пепельницу. Ему под руку попалась зажигалка леди Маргарет. Он чиркнул ею и поднес пламя к краешку листка. Огонь легко схватил бумагу, и через несколько секунд от записок осталась горстка пепла. Вот и все, что осталось от бесполезных и жалких слов объяснений, которые он готовил для Франчески.
Он поднялся наверх, в спальню для гостей. Леди Маргарет еще не спала.
– Маргарет, – сказал он. – Обещай мне, что, если я откажусь от Франчески, ты оставишь ее в покое.
Эти слова были сказаны мертвым голосом.
Она обернулась.
– Если женишься на Пенни Брэчен – да.
Он схватился за дверную ручку. Все его тело наполнилось болью, тупой болью потери. Такова, значит, его судьба, такова плата, которую он должен отдать за право любить Франческу, плата за ее прошлое и будущее.
Он взглянул на сестру. Она была невероятно далека от него, далека, как никогда.
– Дай слово, что никогда не причинишь ей зла, – сказал он. – Ни ей, ни ее фирме; и тогда я сделаю, что ты хочешь.
По лицу Маргарет пробежала тень улыбки, которую она постаралась не показать брату.
– Даю слово, – ответила она. – Но попробуй только с ней встретиться, и я ее с лица земли сотру.
Она повернулась на бок и закрыла глаза. Патрик молча вышел из комнаты.
Ровно три недели спустя Джон стоял в гостиной небольшого дома на Марстон-авеню, изучая открытку, исписанную от руки. Она была адресована ему, но слова предназначались Франческе. Он не знал, как поступить.
Он посмотрел в сад, свежевскопанный и засаженный растениями. Франческа трудилась на этой земле до изнеможения, чтобы справиться с унижением и болью. Ей хотелось притупить чувствительность своего организма, чтобы справиться с душевными страданиями. Это Джон очень хорошо понимал.
Ожидая ее возвращения домой, он с тревогой думал о ее здоровье. В чем только душа держится, думал он, совсем в тень превратилась, в бесплотного ангела.
Хлопнула входная дверь.
– Франческа?
Она вошла в комнату. Лицо ее было белым как мел, только на щеках горели два горячечных пятна, и глаза горели ненатуральным блеском.
– Где ты была? Я так волновался!
Он незаметно сунул открытку в карман.
– У доктора, – ответила она. И потом, расстегнув пуговицы на пальто, тихо добавила: – Джон, я беременна.
Его тронула обезоруживающая искренность ее слов. Их смысл дошел до него не сразу, и он стоял, глядя на нее пустыми глазами, не зная, что сказать или сделать. А потом подошел и обнял. Она прильнула к нему, впервые за много дней забыв о своих бедах и тревогах.
– Что думаешь делать?
Она покачала головой. Этот ребенок зачат в любви, это плод страсти, и никакая ложь, никакой обман не могут пересилить память о той любви.
– Я сохраню ребенка, – прошептала она.
Он погладил ее по волосам. Его жизнь, пустая и бесполезная, подходящая к закату, внезапно обретала новый смысл, начиналась сызнова. Она даровала ему ребенка. Пусть это не его дитя, но он – частица ее, а раз он ее любит, значит, и его частица будет в этом ребенке.
– Делай так, как считаешь правильным. А я тебя поддержу.
Он вспомнил об открытке, которая лежала у него в кармане, и о словах Патрика, отчаянных и безыскусных. Моя любовь неизбежно принесет ей боль, писал он, и потому я отказываюсь от своей любви, чтобы не причинять ей больше боли. Если она спросит обо мне, напомните ей слова из «Послания к Коринфянам»: «Все покрывает, всему верит, все переносит любовь. Любовь никогда не перестает…»

Часть вторая
ЭНЦО – РИМ 1990
27
Опять тот же кошмар. Густая, почти черная мгла, наполненная какими-то жуткими ночными звуками, и он бредет по полям, слыша за собой чьи-то шаги. Его обволакивает липкий страх. Он знает, что произойдет дальше. Внезапный крик совы, нож, приставленный к его горлу и навалившееся на него всей тяжестью тело брата. Сердце бешено бьется и, кажется, вот-вот разорвется в груди. Он открывает рот, чтобы крикнуть, но крика не получается. Он глядит на себя и видит, как его заливает густой горячей кровью, его собственной кровью.
– Джованни… Нет! – Он пытается дотянуться до рук брата, но силы изменяют ему. – Нет! – кричит он. – Господи, нет… Франческа… спаси меня!
Энцо проснулся.
В спертом воздухе стоял гул голосов. Энцо повернулся на бок, свернулся, прижав колени к подбородку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140