Она невидяще посмотрела на него, даже не удивившись тому, что он здесь появился. Он взял ее замерзшие пальцы и стал согревать их своим дыханием.
– Я не пошла домой, потому что не знала, как все тебе объяснить.
– Я тебе верю, Франческа. – Он стал растирать ей руки. Они были как неживые.
– Неужели веришь, после того, что наслушался обо мне?
– Верю, и все. Потому что… – Он закашлялся, пытаясь скрыть неловкость. – Потому что если заботишься о человеке, нужно ему верить, – тихо закончил Джон.
– Я боялась, что ты перестанешь доверять мне после того, как я столько раз тебя подводила, – сказала Франческа, не подымая глаз.
– С чего это ты взяла? Ни меня, ни кого другого ты не подводила. Не смей так думать. Я знаю, что ты ни в чем не виновата.
Она все еще не решалась встретиться с ним взглядом.
– Но…
– Никаких «но». А что касается моей о тебе заботы… – Он бережно помог ей подняться со скамейки, подхватив под руки, потому что ноги у нее от долгого сидения на холоде подкосились, – так тебе придется смириться с ней до скончания дней. «Пока не высохнут моря», – процитировал он. – Что бы ни случилось. Поняла? Пока не высохнут моря.
Она бессильно припала к его груди. Он почувствовал, как ее бьет дрожь, и крепко прижал к себе. Сняв с себя пальто, он накинул его ей на плечи и, нежно поддерживая Франческу за плечи, медленно повел к дому.
21
Весь следующий день Франческа не выходила из своей комнаты. Она была обессилена и физически, и душевно. Джон не пытался с ней поговорить. Ему казалось, что, если оставить ее наедине со своими мыслями, она обязательно придет к решению пойти к Дейву и рассказать ему все, что она сказала ему, Джону. Но Франческа лежала в постели, глядя на кипы рисунков, которые она сделала за последние месяцы, видя в них причину конца своей так хорошо начинавшейся новой жизни. Она беззвучно плакала слезами горького сожаления.
Одну попытку добиться от Франчески разумного решения Джон все-таки сделал. Он хотел, чтобы она доверила ему побеседовать с Дейвом Йейтсом и рассказать о том, что Мэтт Бейкер в тот вечер рыскал по шкафам и тоже убегал в спешке. Франческа твердо отказалась разрешить ему это сделать. Она воспринимала случившееся как наказание, и даже когда к ней пришла со своими сомнениями Тилли, не пожелала ее разубеждать и упорно молчала. Джону такое поведение было непонятно. Он не знал, что предпринять, и всю ночь после четверга не сомкнул глаз; а к утру у него созрело решение.
Он рано поднялся, тщательно умылся и оделся. Джон все более и более укреплялся в своем решении. Вот сейчас он с ней поговорит и, даже если не добьется разрешения вести переговоры от ее имени, все равно раз и навсегда покончит с этими дурацкими обвинениями.
На лестничной площадке он раздвинул оконные занавески, посмотрел на серое холодное небо и услышал подозрительный шум, доносящийся из комнаты Франчески.
Подойдя к ее комнате, Джон приложил ухо к замочной скважине. Это был шум разрываемой в клочья бумаги. Из спальни тянуло гарью. Да, там что-то горело.
Джон попробовал открыть дверь, но она была заперта изнутри.
– Франческа!
Он опять подергал за ручку.
– Франческа! Что ты там делаешь?
Запах гари усиливался. Видно, Франческа решила разжечь камин.
– Франческа! Там дымоход не прочищен! Франческа! Открой мне!
Джона охватила тревога. Дымоходы в обеих спальнях были забиты, их не чистили много лет. Того и гляди вспыхнет пожар. Как пить дать, вспыхнет.
– Франческа, Бога ради, открой эту чертову дверь! – Теряя терпение, охваченный тревогой Джон навалился плечом на дверь, пытаясь высадить ее, но с первой попытки это не удалось. Тогда он взял разбег и сильнее, всей тяжестью, навалился на дверь, которая на этот раз подалась.
– Фу, черт! – Джон ввалился в комнату, едва устояв на ногах.
– Боже мой, Франческа!
Она стояла на коленях перед камином с пачкой своих прелестных рисунков, и, разрывая их на мелкие кусочки, бросала в огонь.
– Прекрати немедленно! Франческа! – Он выхватил у нее из рук рисунки. – Не дури, оставь это, – скомандовал он.
Она взглянула на него, будто выведенная из транса, и отрицательно покачала головой. Джон швырнул рисунки на постель и кинулся в ванную за водой. Ему сразу же удалось загасить огонь, который, зашипев, тут же превратился в облако черного дыма, наполнившего комнату. Вокруг летали хлопья сажи. Франческа закашлялась. Она брызнула себе в лицо водой, и тут же слезы обильно потекли у нее из глаз. Франческе стало стыдно за то, что она натворила. Джон за руку вывел ее на лестничную площадку, откуда она, всхлипывая, наблюдала, во что превращается бело-голубая комната, которую засыпала жирная черная сажа.
Он раскрыл окна по всему дому, устроив сквозняк. Понемногу запах гари стал не таким удушливым и резким. Но Джон никак не мог успокоиться – ведь дом чуть-чуть не сгинул в пламени.
Наконец он заговорил с Франческой.
– Сейчас ступай в ванную и оденься, а я пока подожду здесь. Ладно?
Она кивнула. Конечно, она полная идиотка, теперь-то это ей ясно, но ей не удалось сладить со своими чувствами. Когда она смотрела в утреннем сумеречном свете на свои дорогие рисунки, в которые было вложено столько любви, ее охватил внезапный гнев, и захотелось тут же все уничтожить. Чтобы они не напоминали о том счастье, которое было так близко и которое теперь утеряно навсегда.
Прошлепав босыми ногами в спальню, она покосилась на рисунки, которые валялись на кровати, взяла одежду и закрылась в ванной. Через несколько минут она вышла умытая и одетая. Джон отвел ее вниз.
– Присядь, Франческа, – сказал он, включив свет и зажигая электрический обогреватель – сквозняки выстудили весь дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140