За окном неохотно занималось осеннее утро, ветер гнал вдоль дороги последние листья с деревьев.
Франческа села на диван, уткнувшись глазами в вышитую подушку. Она избегала взгляда Джона.
– А теперь ты должна меня выслушать, Франческа. Мне, наверно, давно надо было это сказать, и, во всяком случае, повторяться я не намерен. Мне не хотелось вмешиваться в твои сугубо личные дела. Но, по-моему, наступил момент, когда без этого не обойтись.
Она сидела, опустив голову.
– Может, все-таки посмотришь на меня, а, Франческа?
Она с трудом подняла глаза.
– Благодарю. – Джон набрал в легкие воздух. – Франческа, так больше продолжаться не может. Я пытался быть терпимым, пытался тебя понять, но, прости меня, я перестаю тебе сочувствовать. Я знаю, что с тобой поступили грубо и бесцеремонно, что тебя оскорбили, но тебе не следует прятаться. Ведь тем самым ты берешь на себя чужую вину, заставляешь всех поверить в то, что у тебя рыльце в пушку! И вот ты запираешься в спальне и рыдаешь сама над собой.
Джон сделал паузу. Он понимал, что слова его звучат слишком жестко, и надо дать ей передышку.
Франческа закусила губу, но молчала.
– Знаешь, Франческа, мир жесток и всегда будет таким. Но ты сильная женщина, и ты умеешь выживать. Так что ответь, пожалуйста: когда ты перестанешь жалеть себя и начнешь действовать? А? Когда ты приучишься влиять на обстоятельства, если они тебе неугодны? Нельзя же всегда плыть по течению и покорно принимать все, что с тобой происходит. Нельзя молчать, если тебя несправедливо обвиняют. Так ведь и свихнуться недолго. – Джон присел на ручку кресла рядом с Франческой. – Посмотри на себя, Франческа. Ну что у тебя за вид! Нервная, изможденная, издерганная. – Он взял ее за руку. – Поверь, мне тяжело говорить об этом. Но надо уметь постоять за себя. Пойти к Дейву Йейтсу и рассказать ему всю правду. Нельзя все время подставлять под удар вторую щеку. – Он погладил ладонью ее длинные узкие пальцы. – У меня создается впечатление, – тихо сказал он, – будто ты воспринимаешь все случившееся как какое-то наказание Божье, как нечто, что должно было произойти.
Она отняла свою руку и медленно повернула к нему лицо. Он увидел выражение ее глаз. Тогда в Моткоме она рассказала ему о себе все, утаив только одно – свое чувство вины. Этого она не могла бы признать никогда, ни при каких обстоятельствах.
– Тебе этого не понять, – холодно сказала она.
– Ошибаешься! Очень хорошо понимаю! Что-что, а чувство вины я понимаю прекрасно!
На этих словах она снова посмотрела ему в глаза.
– Понять-то я это могу, но считаю, что с этим пора кончать. Хватит обрекать себя на бесконечные страдания.
– Откуда тебе это знать? – не скрывая злости, воскликнула она. Джон коснулся ее самого больного места. – Откуда тебе знать, что я чувствую!
– Нет, этого я не знаю, – просто ответил он. – Хотя я почти на сорок лет старше тебя, я, конечно, не могу представить, что творится у тебя в душе, как ты страдаешь. Я знаю одно: ты не должна считать свои беды и несчастья карой небесной. С чувством вины очень трудно жить, Франческа. Если ты его не преодолеешь, оно тебя погубит.
– Но я ничего не могу с ним поделать! – Она вскочила, забилась в угол.
– Послушай меня, Франческа. – Голос Джона зазвучал тише и мягче. – Послушай. – Он взглянул на нее и увидел, как безвольно опустились ее плечи. – Худа без добра не бывает. Вдруг случается такое, чего и не ждешь. Но под лежачий камень вода не течет. Надо дать судьбе шанс. Что бы ни случилось, нельзя опускать руки. Надо бороться.
– А если я не хочу бороться? – в упор спросила она.
– Раз так, сдавайся. Ты уже, по сути дела, сдалась.
Он заметил, как блеснули ее глаза при этих словах, и понял, как глубоко ее задел.
Джон подошел к двери, бесшумно открыл ее и вышел. Она его не остановила.
Франческа долго стояла у окна, глядя в сад, перекопанный их руками, на кусты, посаженные ее руками в прошлый выходной, когда ей удалось купить саженцы на деньги, сэкономленные от получки в студии Дейва Йейтса. Она смотрела на увитую жимолостью изгородь и на ворота, еще не перекрашенные, но уже подготовленные к покраске в сочный зеленый цвет. Да, худа без добра не бывает.
Впервые за последние месяцы она вспомнила Джованни, а потом подумала о Патрике. Из насилия и убийства родилась любовь – пусть недолгая, но любовь. А из предательства и разочарования возникли этот дом, надежное существование, Джон. Франческа дохнула на стекло и на пятнышке тумана нарисовала сердце, свое сердце, и уже хотела добавить, как всегда это делала, слезинку, но удержалась.
Джон прав. Она была счастлива, работая у Дейва Йейтса, она начинала жить новой жизнью. У нее появился шанс изменить течение судьбы. И теперь еще было не поздно вернуться к этому сначала. Всего-то и требовалось – пойти к нему и все объяснить. А если он не поверит… Она решительно прикусила губу. А если он все же не поверит, по крайней мере моя совесть будет чиста – я сделала все, что зависело от меня. Надо изменять обстоятельства, если они не устраивают, – это Джон верно сказал. Она набрала в грудь побольше воздуха и отвернулась от окна. Именно это я и должна сделать!
– Джон!
Она появилась в дверях кухни в пальто и с беретом на голове.
Он обернулся, снял очки, в которых читал газету, и внимательно посмотрел на нее.
– Я еду повидаться с Дейвом, – сказала она. – Ты прав, надо рассказать ему насчет Мэтта.
– Мне пойти с тобой?
Еще нынче утром он даже не думал о том, чтобы сказать ей все то, что потом наговорил в гостиной, и теперь мучился – не слишком ли он далеко зашел. Сейчас он понял, что сделал все правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140