Ей нужно время, чтобы привыкнуть к нему, это время он ей даст. Она сама должна созреть для понимания. И она непременно созреет.
А Франческа думала о том, как ей мил его голос, какой он у него теплый, спокойный, и о том, что Патрик нисколько не изменился, ни капельки. Вот он говорит о таких банальных вещах, а его все равно интересно слушать. И как же с ним спокойно, и смеяться хочется.
Она поймала себя на том, что начала поглядывать на него, как бы проверяя, взаправду ли все это сейчас с ней происходит, а он ловит ее взгляд и улыбается. Вот она и опять в плену любви, и в ее теплой радостной неге исчезает пасмурное неприветливое утро, рассеивается туман, а сердце затопляется светом. Боль прошлого отошла, воцарилась радость настоящего.
Все-таки, пройдя несколько шагов вдоль Темзы, Патрик взял Франческу за руку и засунул ее кулачок поглубже в карман своего пальто. Она сразу вспомнила его пальцы – длинные, тонкие, с нежной мягкой кожей, и не вырвала руку. Это произошло как-то естественно, само собой. И Франческа приблизилась к нему, соприкасаясь рукавами. Порывы ветра швыряли ему в лицо пряди ее волос. Оба избавились от неловкости. Они снова оказались в своем собственном, родном для них мире.
Когда они проходили здание парламента, Патрик показал Франческе окна своего кабинетика в этом сером готическом дворце. Туман сгущался, прохожие торопились поскорей укрыться под крышей, а они не спеша шагали по Сент-Джеймс-сквер. Теперь они шли рядом и все время касались друг друга, речь их потекла спокойней, головы склонились и ветер перемешивал их волосы. Внешний мир перестал для них существовать.
Редактор женского отдела газеты Оливера Пирса вышла из душного помещения на Олд Куин-стрит и с наслаждением вдохнула холодного свежего воздуха. Настроение у нее было паршивое. История, которую она раскручивала, как оказывалось, выеденного яйца не стоила, так что она понапрасну угробила сорок пять минут своего драгоценного времени.
Оглядевшись в поисках такси и ничего не увидев, она направилась в сторону Сент-Джеймс-сквер. Тут ей попалась свободная машина, и она уже приготовилась подать знак водителю, как ее внимание привлекла фигура, показавшаяся ей знакомой.
Она достала из сумочки очки и поспешно нацепила их на нос. У нее была редкая память на лица, и она сразу узнала этого человека, который шел рядом с дамой. Настроение ее мигом переменилось. Она вынула из сумки радиотелефон и набрала номер редакции, стараясь не упустить из виду эту пару. Вот так повезло, подумала она, если еще удастся сделать снимки, это будет полный прикол!
Дозвониться удалось не сразу, номер все время был занят.
– Да, это я. Пришлите Стива прямо сейчас к Сент-Джеймскому парку. Скажите, что я буду ждать у входа в парк. Да… Что? Ладно.
Через несколько секунд секретарша продолжила разговор.
– Ну, конечно же, с фотоаппаратом! – взорвалась редакторша. На кой черт еще нужен фотограф?
Она со злостью сунула радиотелефон в сумку. Что за идиотка там на проводе!
Редакторша закурила сигарету и направилась ко входу в парк. Девлин с его подружкой куда-то исчезли, но куда они денутся, гуляют где-нибудь в парке. Уток кормят, насмешливо подумала она.
– И что он потом сказал?
Патрик, сидя за столиком открытого кафе в парке, держал руку Франчески в своих руках. Она рассказывала историю рождения коллекции Кэмерон–Йейтс, а он с улыбкой слушал, ловя каждое ее слово.
– Вот это да! – восхитился он, когда рассказ подошел к концу. Какая же все-таки она стала взрослая, теперь в ней не узнать той робкой незаметной девчушки, с которой он познакомился в Шотландии. И при этом она сохранила свою наивность и чистоту. Столь же причудливо в ней сочетались взрослая женщина и ребенок. Его тянуло к обеим.
– Пойдем? Кофе был допит. Она нерешительно пожала плечами. Он встал и, обойдя столик, подошел, чтобы помочь ей. Он чувствовал, что она хочет того же, что и он.
– Что теперь?
– Все равно.
Она поднялась, и он обнял ее, почувствовав, как все ее тело прильнуло к нему.
– О, Франческа! – прошептал он, уткнувшись лицом в ее пушистые волосы. – Как я соскучился.
Он крепко сжал ее и приподнял над землей. Она засмеялась, и эхо ее смеха разнеслось в тумане по аллеям парка. Он нашел губами ее рот и стал целовать. Ее разметавшиеся от ветра волосы закрыли их обоих. Потом он опустил ее, убрал со лба волнистые пряди и стал целовать глаза, щеки, лоб.
Они не замечали, как фотограф, скрывшийся в кустах рядом с кафе, быстро щелкал затвором своего «пентакса».
Потом они стояли на палубе прогулочного катера, глядя с воды на берега Темзы. Они здесь были совсем одни, если не считать супружеской четы американцев, которые, дрожа от холода, как заведенные снимали на пленку дождливые пейзажи.
Франческа чувствовала себя абсолютно счастливой, такого полного счастья она не испытывала никогда. Ей не хотелось раздумывать над тем, правильно ли она поступает и что будет потом. Теперь все виделось в каком-то новом, неожиданном свете. Она ощущала радость жизни, прошлое отступило, о нем можно было забыть. Никто и ничто не имело значения; в мире существовал только он, Патрик.
Патрик пригласил ее подойти к борту. Он распахнул пальто и прижал ее к своей теплой груди, укрыв полой.
– Какая мы с тобой хорошая пара, – сказал он.
Она обвила его руками и подумала, что он совершенно прав.
Они приближались к Вестминстерской пристани. На воду легло отражение здания парламента. Патрик вдруг подумал, какое ничтожное значение имеет для него все, связанное с политической карьерой. Он знал, что после сегодняшнего дня возврата в эту жизнь не будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140