– Я, – ответил Майлс. – Мое имя Майлс Кэдуоллер-Бофорт, королевский адвокат, не к вашим услугам. Думаю, за это дело можно взяться, и мне будет вполне достаточно ваших признаний, чтобы довести его до конца. – Он расстегнул пиджак, демонстрируя плеер, спрятанный в нагрудном кармане рубашки.
– Да как вы посмели…
– Хотите знать, как я до этого додумался? Я решил, что ваше личное признание превосходно дополнит письменные показания Дэвида, которыми я уже располагаю. Так что скоро вы лишитесь своих капиталов в обмен на новых сексуальных партнеров по камере.
Лицо Кота стало каменным – гранитная набережная в разгар шторма.
– Похоже, ставки поднялись, – сказал Майлс.
За дверью послышалась возня. Кот попятился в ту сторону и позвал, не спуская с нас глаз:
– Даррен, Эдди, сюда.
В распахнутую дверь, словно только и дожидаясь этого момента, вломились двое громил. За ними следовал Мартин, но почему-то без Пучка.
– Начистить им рыла? – поинтересовался он, явно соскучившись по работе.
– Вижу, вы еще даже не предполагаете, с какими трудностями столкнетесь, – заявил Кот и, прежде чем кто-то успел шелохнуться, извлек из кармана пистолет с глушителем, направив его на Майлса.
– И что дальше? – вырвалось у меня.
– Проживете подольше – узнаете.
Как-то не особенно верилось, что Кот способен нажать спусковой крючок и «завалить» человека в присутствии такого числа свидетелей, однако не хотелось испытывать судьбу, мы столько раз испытывали ее за этот день.
– Магнитофон и пленку, – настойчиво произнес Кот. – Похоже, ставки поднимаются, и нам придется поиграть еще немного.
После ночи бессонницы время ощущается совсем по-другому: в ушах гудит невыключенный процессор, а в глазах такое, будто пялился всю ночь в монитор.
Так что буду описывать события не по порядку, а в такой последовательности, какими их помню.
– Опять стейк! – раздался голодный вопль. – Вы ели без меня! – Затем послышался топот лап по ковру, и Кот исчез из виду.
Согнутая дугой линия, как рассказывал мне однажды пес, является символическим изображением жизни, и я вдруг осознал это. Пистолет, который столь неубедительно выставил перед собой Кот, описал дугу в воздухе, блеснув боками в желтом электрическом свете, и упал в волосатую матросскую лапу Мартина.
– Ну и ну, – покачал головой Майлс.
– Игрушка! – заметил Мартин, мгновенно оценив оружие и кулаками отмахиваясь от наступавших на него громил.
Кот стонал под столом.
– А я думал, кошки всегда приземляются на лапы, – успел съязвить Мартин.
– Я отдам вам половину денег, если поможете забрать запись.
– Нет, – ответил Мартин. – Не стану помогать типу, который высадил стекло в моей квартире. И потом, приятель, ты знаешь сам, что Дэви – темная лошадка, а на их пути лучше не становиться.
– Да уж, – ответил я на выжидательный взгляд Мартина, только что уложившего двух «костоломов» на ковер. – Не стоит.
– А этой пукалке, – он посмотрел на «пистолет», – явно не хватает смазки, и, как только я ее достану, обещаю оставить у тебя самое живое воспоминание о том, как опасно носить такие инструменты.
– Слушайте, – заговорил Кот из-под стола, вылезать откуда не торопился, очевидно, принимая его за последнее убежище. – Вам все равно не выиграть дело, доказательств никаких, кроме показаний этого сумасброда. И денег вы не получите. Потому что в мире работает один принцип – большие деньги притягивают меньшие. И это не опровергнуть никакому суду. Зачем только нам в это ввязываться?
– Миллион и двести тысяч фунтов, – сказал сверху Майлс. – И запись ваша.
Кот сморщился, это была крайняя степень неприятия и отвращения, которую может выразить кошачья физиономия.
– Шестьсот тысяч последняя цена.
– До свидания, – сказал Майлс.
– Ладно, ладно, – закивал Кот.
Он прекрасно знал, что затевать процесс с этим защитником обиженных и оскорбленных, тем паче с «международником», выйдет себе дороже.
– Вот и прекрасно, – сказал Майлс и выложил кассету на стол.
Кот выполз из-под стола и уставился на пленку. Он замер, выпучив глаза: таким я его еще никогда не видел, даже игра не действовала на него столь возбуждающе.
– Шайка чайников! – воскликнул он и затем, чудесным образом вмиг оправившись от удара оземь (этим свойством отличаются особо набожные католики и немецкие центрфорварды), с неожиданным проворством выбежал из комнаты, застучав ботинками по лестнице.
Случившееся дальше как-то неаккуратно уложилось в моей голове. Помню, кого-то назвали не то «грязным щенком», не то «сопливым паршивцем». Видимо, относилось это не к псу.
На ковре, где-то между Мартином и Котом, завалялся куриный окорочок. Пока Мартин, бывший моряк и нынешний буйнопомешанный, пытался перехватить Кота, Пучок прыгнул вперед, чтобы разобраться с лакомым куском, вследствие чего буйнопомешанный споткнулся и сломал ногу в лодыжке.
К чести Мартина, стоит сказать, что это не остановило его, и он с грохотом понесся вниз по лестнице, но было поздно: Кот ушел в туманное утро.
– Зато у нас осталась запись, – заметил я, взяв кассету со стола. – Странно, отчего это он решил смыться, когда у нас в руках все доказательства… Вот интересно… И картинка есть, «Спайс Гелз», альбом «Forever».
– Это слушал Мартин на своем плеере, – сказал Майлс, забирая у меня кассету.
– Блеф?
– Я думал, сработает. Он ведь тоже блефовал с пистолетом.
– Да, – зарделся отчего-то Мартин, приползший с лестницы. Видимо, краснел он не со стыда, а от натуги. – Порылся в твоих старых записях, захотелось вспомнить… старину.
– И что будем делать? – спросил пес.
– Опять он с вами разговаривает?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129