– поинтересовался Майлс.
– Да.
– И что он сказал?
– Спрашивает, что мы собираемся делать. Меня, кстати, тоже интересует этот вопрос.
– Вы или я?
– Ну, допустим, хотя бы один из нас.
– Вы будете арестованы, и с вас по закону взыщут все деньги, приобретенные несправедливым путем. Я не сентиментален, как Мартин.
– А как же бедные африканские дети? – заскулил Пучок.
– Пошли, Пучок, – вздохнул я. – Мы проиграли. Примем же это достойно, как полагается людям. – Я почесал его за ухом. – Или собакам.
– А вы в любом случае пошли бы в тюрьму, – сказал Майлс.
– То есть?
– Мне нужны все двадцать пять миллионов, и я получу их обратно. Каким бы ни был результат игры, я бы все равно предъявил ваше признание в полицию, и вы сели бы. Так что, – развел он руками, – можете особенно не огорчаться.
– Так вот вы какой? – поразился я. – Вы, оказывается, еще почище Кота?
– Намного почище и покруче, чем вы себе представляете, – пренебрежительно отозвался Майлс, которого явно не интересовало мое мнение.
– Так вы не собираетесь говорить по своей… трубке? – спросил пес, отвлекая меня. – Она жужжит и трясется.
Под столом на ковре, выроненная в пылу сражения, валялась трубка Кота.
Я взял ее и нажал на кнопку приема. Но еще перед этим на экране мобильного высветилось имя: «Линдси».
39
РАЗБУДИ БЛЕФУЮЩИХ СОБАК
– Привет, – прогнусил я, стараясь подражать южному акценту Кота и его ленивому выговору. Не знаю, зачем я это сделал, чем был обоснован такой поступок и чего я, собственно, добивался, – просто инстинкт подсказал мне, что обмануть ее – самое милое дело, раз представился такой случай.
– Это я, детка! – пропищала она.
– Да, – ответил я, шевеля откидную крышку телефона и создавая помехи.
– Ты как будто не очень рад, – надула губки Линдси. – В чем дело?
– Они все узнали, – проскрипел я. – Баркер распустил язык.
Пес тревожно оглянулся – явно в поисках этого самого «языка», который, как ему было известно, является весьма питательным.
– Что ты хочешь сказать?
– Не телефонный разговор, – продолжал я гундосить в трубку. – Нас могут прослушивать. Немедленно выезжай и забери у меня из сейфа все бумаги.
– Все бумаги? – поразилась она.
– Все, имеющее отношение к этому проекту, над которым мы с тобой работали. Больше ничего сказать не могу.
– Какое прослушивание, что ты? И почему тогда говоришь по этому телефону о…
– Все, больше ни слова. Буду ждать тебя на… – но тут я еще не придумал. Посмотрим на ходу. – Перезвоню позже.
– Черт, – запаниковала она. – Этот придурок бросил меня по уши в своих долгах, а теперь еще хочет испортить мне всю оставшуюся жизнь. Какой у тебя шифр в сейфе?
Я посмотрел на пса. Он переминался с лапы на лапу. Четыре лапы. Ничего лучшего в голову не приходило. Люси говорила, что любой шифр – обычно первые четыре цифры. Чтобы не забыть.
– Код простой, – сказал я, – один, два, три, четыре.
– Погоди, запишу… Такой же, как твоя сигнализация! Послушай, а Дженкинс не может этого сделать?
– Я не доверяю этому обормоту.
Последовала краткая пауза. Затем она сказала доверительным тоном, в котором слышалась такая знакомая решимость:
– Понятно. Не беспокойся, Майк, я ценю это. Ты можешь на меня положиться.
– Позвоню потом, – пробубнил я. – С другого телефона.
– Я от тебя без ума, – сказала она.
– Да… – сказал я, добавив к этому неопределенное кошачье междометие, и отключился.
Майлс недоуменно посмотрел на меня:
– И что дальше?
– Появился проблеск надежды!
– Это у вас он появился. Тиббс все равно у меня на крючке, ему не уйти, так же как и вам.
– И что же. – Я посмотрел на пса. – Вы собираетесь разлучить меня с моим единственным другом.
– Да, – коротко кивнул Майлс. – Это дело решенное.
– О нет, – заскулил Пучок, тычась ему в ноги. – Мир не может быть так жесток.
Майлс посмотрел на него, недоверчиво покачивая головой.
– И в чем же состоит ваш план? – спросил он.
Дело в том, что еще с детства у меня был готов план на все. Недаром мать, когда я особенно доставал ее, называла меня «зеленозадой мухой». Например, я всегда имел наготове водяной пистолет, чтобы достойно встретить марсиан, если они появятся на пороге. Ядерная война меня тоже не застала бы врасплох – я всегда был готов укрыться под столом или за диваном. Миноносцы, преследующие в ванной мою субмарину, тоже были мне не в диковинку: я зажимал нос и залегал на дно, чем особенно выводил из себя маму, которой приходилось убирать с пола последствия морского сражения. Словом, из таких вот мечтателей вырастают классические взрослые лентяи, готовые, в принципе, ко всему.
Однако сейчас как раз был необходим такой неожиданный, сумасбродный поступок. Это был наш единственный шанс – нанести удар еще не пришедшему в чувство противнику.
Да, у Майлса были шансы доказать нечестность сделки в суде, но на что мог рассчитывать мой адвокат, обращаясь к суду: «Господин судья, господа присяжные, прошу поверить в честность и добрые намерения моего подзащитного, профессионального агента по торговле недвижимостью». Такое парадоксальное заявление могло вызвать только смех или оторопь в зале. В английском суде не принято верить агентам.
– Собак не возим! – заявил таксист.
– Два счетчика! – сказал Майлс.
– Только не пускайте его на сиденье, – буркнул водитель.
– Не пустим! – заявил я.
Мартина мы оставили на стоянке дожидаться следующего таксомотора – ему требовалось добраться до травмпункта. Нам же нужно было торопиться.
Тяжелый туман нависал над дорогой, и это означало, что мы не сможем совершить поездку, которую я запланировал, на машине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129