Папе приходится помогать мне. Он никогда не учился в колледже, но может все сосчитать в уме.
– Очень немногие люди совершенны во всем, так что я не стал бы переживать из-за математики.
Еще одно лишнее замечание, в то время как ему хотелось сказать совсем другое: «Позволь мне посмотреть на тебя, разглядеть все твои черты. Позволь мне спросить тебя, бываешь ли ты несчастна и почему. Расскажи мне, кем ты хочешь стать, когда вырастешь. Скажи мне, что тебе больше всего хочется, и позволь дать это тебе. Позволь мне сказать тебе, кто ты».
Анна вмешалась в разговор:
– Айрис очень хорошо учится и хорошо играет на пианино. Она много работает. Ты, может быть, услышишь ее когда-нибудь на концерте. – И она бросила на дочь любящий взгляд.
– Нет, мама, ты не понимаешь, – нетерпеливо возразила Айрис. – Я никогда не буду для этого достаточно хороша. Я все говорю тебе об том, а ты и папа все не понимаете, и это глупо.
«У нее острый язычок, – подумал Поль. – Хорошо. Стой за себя». И он спросил:
– Откуда ты знаешь, что не будешь достаточно хороша, Айрис?
– Потому что я могу сказать. Наверное, я буду учителем музыки.
– Тебе это не нравится? Опять легкое пожатие плечами:
– Ну, каждый хочет стать известным, но я понимаю, что не буду, поэтому я не думаю об этом.
– Да, – согласился Поль. – Не всегда легко увидеть себя со стороны. Мне кажется, что я до сих пор не смог сделать этого.
Айрис засмеялась, показывая скобки на зубах. Она будет интересным человеком. В чем-то она напомнила Полю Мэг в таком же возрасте. Хотя между неуклюжестью крупной Мэг и грациозной хрупкостью этой девочки не было сходства, в них чувствовалась та же смесь детской застенчивости и взрослого понимания мира.
Доев мороженое, Айрис пошла в дамскую комнату.
– Какая она милая, – сказал Поль, как только она отошла.
– Она так не думает, убеждена, что некрасива.
– Ты должна что-нибудь сделать.
– Да, надо. Но ты должен признать, что она не красавица.
– Она будет интересной женщиной, когда повзрослеет.
– Она слишком серьезна.
– У нее много друзей? Расскажи мне быстро, пока она не пришла. Она здорова? Она бледненькая.
– Она здорова. Нервный ребенок, но совершенно здорова. Что до бледности – ну, ведь ты тоже не розовощекий, правда?
Он засмеялся:
– О, Анна, это самое чудесное, несмотря ни на что! Наше дитя! Скажи, она очень любит тебя? Не у каждой девочки мать так красива.
– У нас нет больших сложностей, но она ближе к Джозефу. Он обожает ее. Говорит, что она зеница его ока.
Конечно. Отцы и дочери. Вот как, Поль. Отцы и дочери.
Анна воскликнула:
– Я не знаю, передаются ли ей мои чувства. Потому что когда я смотрю на нее, о, я стараюсь забыть прошлое и поступать так, как будто она…
– Его и твоя, – твердо закончил за нее Поль.
– О, я пытаюсь. Но теперь, когда я видела вас вместе, это будет трудно.
– Мне это было необходимо, Анна. Я никогда не забываю тебя. Ты понимаешь это, моя дорогая?
Он едва смог расслышать ее ответ:
– Это была ошибка.
– Днем и ночью ты со мной. Ты оттолкнула меня от других женщин, очаровательных женщин. Есть только ты.
Она наклонила голову и опустила глаза, ресницы легли на щеки. Он забыл, какие они густые, с золотыми кончиками. Он вспомнил, что на переносье у нее есть крохотная шишка, из-за которой она очень переживала, и как однажды она взяла его руку и заставила потрогать ее. Он вспомнил, как они гуляли зимой и как он всегда думал, что ее модное пальто из дешевой серой шерсти совсем не греет. Ему хотелось нарядить ее в бархат и надеть на пальцы бриллианты. Сейчас он заметил, что она носит бриллиантовое кольцо, с большим камнем изумрудной огранки, подарок человека, который ночью ложится рядом с ней и наслаждается ее телом. Белым, как молоко…
Как мало знает он о ней!
– Годы, время уходит, – сказал он. – Тебе оно кажется долгим или быстрым?
– По-разному, смотря как я чувствую себя.
– Я думаю о тебе как о своей жене, своей настоящей жене, матери моего ребенка. Тебе следует быть со мной, только со мной, все время. Ты понимаешь это, правда?
– Дорогой Поль, не надо. Слишком поздно. Безнадежность прозвучала в ее голосе, пальцы сжались.
– Неужели так будет для нас всегда?
Когда она подняла к нему свое лицо, в раскрытом вороте видна была нежная шея.
– О, не надо, я заплачу. Ради Бога, не поступай так со мной.
– Хорошо. Я буду хорошим.
– Ты обещал. Не создавай трудности.
Они сидели молча, островок тишины в шуме и гаме кафе.
– Вот и ты, Айрис. Готова? Мистеру Вернеру пора возвращаться на работу, – весело говорила Анна. – Мы должны сказать мистеру Вернеру, как хорошо мы провели время.
Он поразился: как она может? Ложь, ложь… Она живет с ложью и весела или должна притворяться веселой. Откуда в ней столько мужества?
Они распрощались. Были произнесены слова благодарности, и он смотрел, как они уходят: высокая изящная женщина и девочка, которая скоро будет такой же высокой, как ее мать. Он смотрел на них, пока поток прохожих не поглотил их, этих двух, которых он любил, которые принадлежали ему, были частью его и будут, пока они все живы на этой земле.
Поль вернулся в офис и закрыл дверь кабинета. Мисс Бриггс приходила разобраться с бумагами, несмотря на субботу, и оставила документы у него на столе, чтобы он подписал их. Он читал их, не понимая, сдался и просто сидел, вспоминая и думая.
Это произошло, и теперь только Богу известно, увидит ли он снова их. Они живут через парк, совсем рядом с ним. Анна занимается своими делами, Айрис ходит в школу. И он понимал, совершенно отчетливо понимал, что ему остается только смириться с их таким близким присутствием и в то же время невозможностью видеть их, как если бы он родился хромым или королем Англии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116