– Я просто думал, как странно, что я никогда раньше не видел эту акварель. Отец, должно быть, просто спрятал ее здесь, чтобы закрыть простенок между окнами. – Полю удалось рассмеяться. – Кто-то, видимо, подарил картину ему. Единственное, чем не обладали мои родители, так это вкусом в искусстве.
– Мне нравились твои родители, – сказала Мариан. Она помолчала, а когда он не ответил, добавила удрученно: – Забавно… я им тоже нравилась.
– Почему забавно? – беспечно спросил он. – Почему бы им было не любить тебя?
– Забавно, потому что я не нравлюсь тебе, как раньше, а им нравилась до конца.
Он почувствовал боль в сердце. Грустный разговор, который ни к чему не приведет.
– Не понимаю, почему ты так говоришь, Мариан.
– Понимаешь. Ты не считаешь, что нам пора поговорить?
– О чем?
– О нас. Я больше не привлекаю тебя.
Ее вытянутая вперед шея неожиданно напомнила Полю гусыню. Он устыдился. Ее рот кривился. «Боже, не позволяй ей, бедняжке, плакать».
– Это глупо, – нежно сказал он. – Я не понимаю, почему ты так говоришь.
– Потому что… ты не спишь со мной.
Она отвернулась, и он понял, какого унижения стоили ей эти слова.
Несколько секунд Поль был в нерешительности. В уме он быстро прикинул: два месяца, а может быть, и больше. Теперь, когда они открыли филиал в Чикаго, он ездил туда почти каждый месяц. У него были женщины, ничем не похожие на Илзе, к сожалению, но вполне приличные женщины, которым, как и ему, чего-то не хватало в жизни. Он считал, что ничего не отнимает у Мариан, но оказалось, что это не так.
– Тебе ведь это не особенно нравится, – все еще нежно заметил он.
– Но тебе-то это необходимо. Мужчины другие, я знаю.
Невежество! Вызывающее жалость невежество! Но таких женщин, должно быть, миллионы.
– Идти сюда, присядь. – Он потянул ее за руку. – Мы сделали сегодня достаточно.
Они прошли в гостиную.
– Видишь ли, мужчине не всегда нужно то, о чем ты могла подумать. Это не имеет отношения к тебе. Я много работаю и становлюсь старше.
Становится старше! А ему еще нет сорока! Если бы она могла понять его тоску, она бы поняла абсурдность его слов. Старше!
Мариан слабо улыбнулась:
– Возможно, я чересчур чувствительна. Наверное. Я прочитала… теперь так много пишут. Возможно, я нервная. Иногда мне так кажется. Как ты думаешь, я нервная?
– Я думаю, тебе не следует так много думать о себе. – Он похлопал ее по руке. – Пока ты счастлива. У тебя полная жизнь.
Он произносил ничего не значащие слова, словно лил успокаивающий бальзам:
– У тебя есть обязанности, у тебя много друзей. Поль понял, что она вспомнила горькую ссору, одну из очень редких в их жизни. Как обычно, ей хотелось, чтобы он поехал во Флориду на месяц, на этот раз с группой друзей, а он отказался. Друзья были милые люди, но не те, с кем бы он согласился провести целый месяц. Они будут играть в карты целый день и считать его необщительным, потому что он не играет в карты. Из-за этого произошла ссора, и он наговорил много такого, о чем потом жалел. Он сказал, что ее друзья скучные люди и утомляют его, он не выносит их холодные, замороженные физиономии. Он помнил все, что тогда наговорил.
– Мне нравятся некоторые из них, большинство из них, – говорил он теперь. – Но дело не в этом. У тебя есть право любить то, что тебе нравится, так же как у меня. Нам не стоит спорить из-за этого.
– В Палм-Бич есть маленький дом у океана, который я могла бы купить. Мне он нравится, и я могу себе позволить его.
– Ты сказала «я». Ты не имела в виду «мы».
– Ну, ты же не захочешь туда ездить.
– Это не имеет значения. Я могу просто купить дом для тебя.
– Ты бы действительно сделал это?
– Я бы купил тебе все, что ты хочешь, Мариан.
– Ты хорошо ко мне относишься, Поль. – В ее глазах появились слезы. – Ты не будешь возражать, если я поеду туда одна?
– Нет. Думаю, что смогу выкроить время и приехать туда зимой.
Она молчала. Молчание звенело в мертвой комнате с простынями, свисающими со стульев, и пылью на скатертях. Потом она неожиданно спросила:
– Ты несчастен, Поль? Иногда мне кажется, не знаю почему, что ты несчастливый человек.
– Нет, конечно, я не несчастен. Я очень счастливый человек. Мне кажется, что мы оба счастливы.
– Но все оборачивается совсем не так, как ожидаешь в шестнадцать или двадцать один год.
– Да, – он старался говорить бодро, – и иногда все оказывается намного лучше.
Она старалась улыбнуться в ответ. На мгновенье в свете пасмурного дня он увидел ее лицо под фатой невесты, а затем это же лицо на больничной подушке после той ужасной операции. Он подумал, что она страдает, и он хочет быть добрым с ней и будет добр, но они совсем чужие люди.
Поль обнял Мариан и поцеловал в щеку:
– Пошли, дорогая. Хватит на сегодня. Давай закроем все и пойдем домой.
Позже вечером он сидел один и курил трубку, рассеянно глядя, как поднимается и тает табачный дым. Это был грустный день: разборка отцовских вещей, разговор с женой и та акварель.
Айрис. Это имя не часто услышишь, но оно достаточно красиво. Интересно, почему Анна выбрала его. При этом имени в воображении Поля возникала высокая стройная женщина в лиловом с царственной осанкой и темной гладкой головой.
Айрис.
Он пошел спать, видя перед собой этот образ. Он ничего не знал о ней, держа слово и оставаясь в стороне. Но она была его. Его. У него совсем нет прав?
Ворочаясь в постели, он ногой коснулся ноги Мариан. Сейчас она мирно спала, не подозревая о смятении чувств на его половине кровати. «Я больше не могу этого выносить. Завтра же все выясню и плевать на последствия».
Утром он подождал до половины десятого, времени, когда, по его расчетам, муж должен был уйти на работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116