Поль с нежностью посмотрел на нее прежде, чем продолжить разговор.
– Я не понимаю, как можно любить воевать, – тщательно подбирая слова, начал Поль. – Не думаю, что многим действительно нравится это, но когда мы должны, то делаем это, как все остальные.
Он скомкал свою салфетку и положил рядом с тарелкой.
– Я выполнил свой воинский долг в траншеях в 1917 году, так же как Билл. Хенни и Дэн потеряли своего сына, как вам хорошо известно… О, я понимаю, что у вас на уме, Донал Пауэрс! Вы думаете, что война в Европе коснется только евреев. Но вы ошибаетесь. Да, мы будем первыми жертвами и примем первыми страдания, но вслед за нами будут гибнуть и христианские ценности. Ваша мораль, семьи, дома тоже будут разрушены. Из-за этих маньяков погибнут миллионы людей, и мир содрогнется…
Поля душил гнев, но ему надо было закончить:
– Так к черту всех! К черту помощь Англии! Просто будем продолжать торговать с Германией. Это ведь прибыльно, не так ли?
– Я не во всем соглашаюсь с Полем, – неожиданно сказал Хенк, – но сейчас он прав. Нам следует объявить эмбарго Германии. Поставить ее на колени и привести в чувство экономическими мерами. Это единственная альтернатива войне.
– Эмбарго? Германии? – насмешливо спросил Донал. – Странно слышать подобное от человека, который составил себе состояние на Германии.
– Я не понимаю.
– Ваши деньги увеличились в четыре раза благодаря Германии. Вы не знали? Поль никогда не сообщал вам?
– О чем вы говорите? – Хенк перевел взгляд с Донала на Поля.
– Я говорю о ваших акциях.
– Каких акциях?
– Ну, той компании, которая сначала купила патенты вашего деда! Вы не знали, что она вошла в состав германского концерна? Она давно торгует в Германии. Я сам заключал сделку. Мне удивительно, что вам этого не говорили. – И Донал с торжеством посмотрел на Поля.
– Что вы говорите? – воскликнул Дэн. – Мои патенты, мои изобретения? В чем дело? Поль, ты знал об этом?
Поль открыл рот, закрыл его и снова открыл:
– Да, я знал. Но я ничего не мог сделать. Я всего лишь опекун, не забывай. Я могу только вкладывать доход, но не основной капитал. – Он повернулся к Хенку. – Так было записано в завещании твоего отца.
– Тебе следовало сказать нам, – с яростью произнес Дэн. Он был почти в истерике.
– Я не хотел вызвать у тебя новый сердечный приступ, Дэн. Все равно никто не может ничего изменить, кроме Хенка, когда он достигнет двадцати одного года.
– Почему ты не сказал мне? Мне исполнился двадцать один больше года тому назад. – Хенк тоже пришел в ярость.
– Наверное, мне следовало, – признался Поль. – Откровенно говоря, я не подумал об этом. Мы не часто видимся в последнее время. – Он весь дрожал. – Здесь не место для подобных разговоров. Возмутительно заставлять слушать все это Ли и Билла. У меня есть офис. Ты можешь прийти ко мне в любое время, а также любой из вас.
Он понимал, что должен остановиться, но не мог:
– А вы, Донал, затеяли этот разговор, зная, как это обидит Дэна, обидит этого хорошего человека. – Он запнулся. – Но что можно ожидать от человека, который хладнокровно смотрит на муки невинных людей…
– К сожалению, в мире правит несправедливость, – ответил Донал. – Такова жизнь. Иногда хорошим приходится страдать вместе с плохими. Простите, если я причинил неприятность Дэну. Я не хотел.
Лицо Донала было все еще ярко-красным. Руки Мэг теребили ее колье, трогали вилку и бокал. Мариан с удивлением обернулась к Полю. Его сердце так сильно билось, что он с трудом дышал. Он встал, поклонился Ли и Биллу:
– Прошу прощения, но я должен прекратить этот спор. Будет лучше, если я выйду из комнаты.
– Ему этого очень хотелось, – сказал Билл Шерман.
– Мне тоже, – признался Поль. Остыв за прошедший час, он начал каяться, что позволил себе вспылить.
– Подозреваю, что это старая вражда.
– Вам рассказала Ли?
– Нет, но об этом нетрудно догадаться.
Поль улыбнулся – Шерман не поднялся бы так высоко в своей профессии, если бы не был наблюдателен.
– Мне следовало держать язык за зубами. Мне досадно, что Дэн узнал про акции от Донала. Я действительно собирался все утрясти с Хенком, чтобы об этом не узнал Дэн. – Он тяжело вздохнул. – Теперь мы навсегда поссорились.
– Нет, Дэн разумный человек. Эмоциональный, но разумный. Дайте ему несколько дней пережить потрясение и потом поговорите с ним. Он поймет. Я уверен, что он поймет, Поль.
К счастью, до конца вечера Поль не видел больше Донала. Женщины старались создать непринужденную обстановку: в открытые двери Поль видел и слышал, как играла на пианино Мэг, Хенни и близнецы пели, пока Мариан разговаривала с Эмили.
Может быть, не все так плохо, как кажется, попытался утешить себя Поль. Все хорошо, что хорошо кончается.
В обычной суете разъезда, со всеми благодарностями и добрыми пожеланиями, Поль и Мариан оказались с семейством Донала в гардеробной внизу. В то время как муж подавал ей соболиное манто, глаза Мэг умоляюще посмотрели на Поля. С несчастным видом она проговорила, ни к кому не обращаясь:
– Почему случаются подобные вещи? Мы пришли сюда чествовать Дэна… Все должно было быть так хорошо!
Никто из мужчин не проронил ни слова. Тогда она взмолилась:
– Неужели никто из вас ничего не скажет? Откликнулся Поль:
– Прости, Мэг. Просто в какой-то момент был потерян контроль.
– Вы слишком близко приняли все к сердцу, – резко заметил Донал. – Вы относитесь слишком серьезно к политике. Всегда относились.
От подобной наглости гнев Поля вспыхнул с новой силой. Но он сдержал себя.
– Не было необходимости сообщать Дэну про акции. Этого я вам не могу простить!
– Не можете простить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116