— Это совсем другое дело, раз вы возвращаетесь. Совсем другое дело. Что будет с нами в Афинах? Не думаю, что я смогу поехать, — я не могу бросить работу.
— Я это устрою. Старшая сестра…
— Но даже если так, что нас ждет впереди?
— Ничего особенного. Ничего определенного. Если я уеду из Греции, вы поедете со мной. Я останусь здесь до прихода немцев. А потом мы оба уедем в Египет. Вы можете жить там или уедете в Англию. Будем жить, пока нас не разъединит война. Как вы смотрите на это?
— Трудно будет уехать, — сказала она.
— Это зависит от вас. Но, так или иначе, это самый важный вопрос. Как видите, я стараюсь рассуждать спокойно.
— Очевидно, надо согласиться, — сказала она. — Но не думаю, что старшая сестра отпустит меня.
— Пойдем сейчас к ней.
— Нет. Я сама с ней поговорю.
— Мне будет легче это устроить, — сказал Квейль.
Он повернул ее к себе, — этого давно уже не случалось. Она была не так строга, как обычно. Не обняла его, но и не отстранилась, когда он прижался к ней всем телом. Он оторвался от нее, они молча пошли назад, к госпиталю. Он был очень уверен в себе. Старшая сестра удивленно подняла голову, когда они вошли к ней.
— Хэлло, сестра, — сказал он. — Извините за беспокойство, но у меня к вам просьба.
— Хэлло… У вас такой серьезный вид… что с вами?
— Мы хотим пожениться. И я хочу, чтобы Елена вернулась в Афины.
— Вы вступаете в брак?
— Да, — сказала Елена по-английски.
— Да, — сказал Квейль. — Можно ей отправиться в Афины завтра или послезавтра на нашем транспортном самолете?
— Значит, вы решили вступить в брак. Но нам нужны здесь работники. И скоро придут немцы.
— Я знаю. Но она с таким же успехом может работать в Афинах, если именно это вас интересует.
Старшая сестра помолчала с минуту, затем кивнула головой и сказала:
— Это нетрудно устроить. Пусть едет. Я все улажу.
Елена спокойно улыбнулась. Квейль кивнул.
— Вы страшно любезны, сестра. Благодарю вас, — сказал он очень серьезно.
— Она может захватить с собой запасные части для автоклава. У нас там нет этих частей. Она может передать их от моего имени, это будет весьма кстати.
— Конечно. Что угодно. Спасибо, — еще раз поблагодарил Квейль.
— Я очень рада. Вы прекрасные молодые люди. Вы будете счастливы, если только еще возможно счастье. Поздравляю вас. Вы правильно поступаете. Но вы должны выглядеть веселее.
— Не знаю, как нам повенчаться здесь, — сказал Квейль.
— Какого вы вероисповедания?
— Официально я принадлежу к англиканской церкви. Но разве в Греции нет гражданского брака?
— Нет. Только церковный.
— Мне все равно какой.
— Ну, вы решите это завтра. Или в Афинах.
Квейль и Елена вышли, и она сказала, что ей надо еще окончить работу. Квейль вернулся в гостиницу. Хикки сидел на кровати у себя в комнате, когда Квейль проходил по коридору. Он позвал Квейля к себе.
— Надеюсь, ты уже все уладил. Немцы могут вступить в Грецию сегодня вечером или завтра. В любую минуту. Твою невесту мы переправим на «Бомбее» завтра же, если она хочет. А мы на прощанье еще разок вылетим на разведку.
— Куда?
— Ты помнишь Нитралексиса?
— Того сумасшедшего летчика-грека? Я давно его не видал.
— Он был в Корице. Нам приказано сопровождать его в разведку. К Баллоне — посмотреть, что там делают итальянцы.
— Это значит идти бреющим полетом?
— Один бог знает, что это значит. Но будем надеяться, что фрицы к тому времени еще не появятся.
— Когда вылетаем?
— В шесть часов. Ты пока ляг и поспи.
— Ладно. Ну что ж, я буду только рад скорей убраться отсюда.
— И я, — сказал Хикки.
— Спокойной ночи, Хикки.
— Спокойной ночи, Джон. Я пришлю швейцара разбудить тебя.
14
Утром тумана не было. «Гладиаторы» стояли холодные в голубой полумгле. Механики запускали моторы, и оглушительный рев теплом отдавался в воздухе. Этот рев уже занял определенное место среди утренних звуков. Греки выкатили старый «Бреге» и по обыкновению проделывали над ним сложную процедуру. Роса потекла ручейками с металлических крыльев, когда мотор медленно задрожал, а потом загудел.
Квейль и Хикки ждали Нитралексиса. Хикки показывал летчикам на карте, куда им предстоит лететь. Это было по ту сторону высокого скалистого горного хребта, далеко за передовой линией итальянского фронта; там, как предполагали, находились большие неприятельские склады.
Нитралексис появился вместе с Папагосом. Он был уже в летном снаряжении, а Папагос все в тех же двух пальто. Нитралексис приветствовал Хикки широкой улыбкой и обнял его. Хикки не знал, как вести себя с этим греком. Он считал его немножко ненормальным, но мирился с его дружескими излияниями.
— Сегодня я счастливчик, — сказал Нитралексис; он расхохотался, закинув голову назад. — Вы будете меня сопровождать. Вот хорошо!
Он опустился на колени и разложил на земле помятую греческую карту. Карта была гораздо лучше, чем та, которой пользовалась эскадрилья. Медленно и тщательно подбирая английские слова, Нитралексис объяснил, что именно он будет делать, и Хикки пришел к заключению, что свое дело он знает превосходно. Он показал Хикки, с какой стороны они подойдут к намеченному району, и Хикки был очень доволен, потому что и он выбрал то же направление. Они обогнут высокую горную вершину, и Нитралексис полетит прямо над долиной, делая снимки, вернется и еще раз пройдет вдоль долины, потом медленно наберет высоту и возьмет курс домой, что бы там ни случилось. А «Гладиаторы» не станут держаться высоко на тот случай, если «КР—42» атакуют «Бреге», но будут лететь вместе с Нитралексисом на той же высоте, что и он.
— Пожелаем друг другу успеха, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119