— Пожалуйста, освободите мне немного повязку, — сказал Тэп, подходя к ней.
Она машинально повернулась и помогла ему снять пальто. Она видела, как греки, вытащив из ранцев еду, ломают хлеб и режут сыр.
— Оставьте немного инглизи, — попросила она.
— Я это и делаю, — сказал большой грек.
Она не уловила в его словах упрека. Вынув английскую булавку, скреплявшую перевязку Тэпа, она начала разматывать марлю. Оттянув конец марли, она ослабила перевязку и снова забинтовала ему плечо и грудь. Делая это, она все время искоса посматривала на Квейля.
— Не беспокойтесь, пройдет, — сказал Тэп.
— Но у него совсем больной вид.
— Не беспокойтесь, — повторил Тэп. Он подошел к Квейлю. — Как ты себя чувствуешь, Джон? — спросил он. Квейль не отвечал. Тэп положил ему руку на плечо. — Ты бы прилег.
— Уже проходит, — ответил Квейль. — Уже проходит.
— О'кэй, Джон, — сказал Тэп и вернулся к машине. — Через минуту все пройдет, — успокоил он Елену.
— Что такое с инглизи? — спросил ее большой грек.
— Заболел. Слишком переутомился.
— Он сумасшедший, наш инглизи, — сказал маленький грек. — Пешком пришел из Италии. Прошел через итальянские линии к нашим. Оттуда пошел в Янину. В Янине пошел на аэродром за бензином. Он сумасшедший. Все инглизи сумасшедшие.
— Инглизи знает, что делает, — возразил другой.
Квейль уже встал и подходил к машине. Елена пошла ему навстречу. Его разбитое лицо приобрело землистый оттенок.
— Тебе лучше, Джон? — спросила она.
— Да. Но что-то с глазами.
— У тебя очень плохой вид, Джон. Ты отдохни, — сказал Тэп.
— Нельзя терять времени, — ответил Квейль. — Садитесь.
Тэп и Елена ели хлеб с сыром. Тэп предложил Квейлю.
Квейль сел на подножку.
— Нет, спасибо, — сказал он. — Надо ехать. Садитесь.
Он встал и обошел машину спереди. С трудом взобрался на место.
— Сможешь ли ты править, Джон? — спросил Тэп.
— Ну конечно. Садитесь, ради бога.
Он дал газ и осторожнее, чем обычно, включил передачу. Машина легко двинулась вперед. Квейль следил за обочинами извилистой дороги, стараясь держаться точно ее направления, несмотря на спазмы в желудке и боль в голове. Он вел машину на второй скорости, и они медленно поднимались вверх по дороге, к затянутому белыми облаками горному проходу Метсово. Квейль напрягал всю силу воли, чтобы следить за дорогой, и крепко стиснул зубы, время от времени делая глотательные движения, чтобы его не стошнило. Он видел дорогу и ущелья внизу и порой небо, и дорогу, и края дороги, и горы впереди, и дорогу, дорогу, дорогу, дорогу…
Елена видела, как он упал лицом вперед. Он ударился грудью о кнопку клаксона — раздался резкий гудок, и машина, выйдя из подчинения, метнулась влево, а руль вдавился Квейлю в живот. Машина врезалась в мягкую песчаную насыпь, и седоки подскочили на своих местах. Елена обо что-то ударилась головой. Тэпа и обоих греков бросило вперед, и машина, накренившись, остановилась. Елена встала на ноги и нагнулась над Квейлем. Клаксон продолжал гудеть резко и красноречиво. Елена оттянула Квейля от рулевого колеса, и он повалился на бок.
— Помогите мне… кто-нибудь, — сказала она, сама того не сознавая, по-гречески.
Большой грек уже вылез из машины, открыл дверцу и снимал Квейля с сиденья. Елена выскочила, чуть не сбив с ног Тэпа.
Грек оттаскивал Квейля в сторону от насыпи, на сухое место. Елена распахнула верхнюю куртку Квейля. Она не знала, что делать. Она видела смерть в его глазах и в его беспомощном теле.
— Джон, — тихо позвала она. — Очнись!
Он не шевелился. Он лежал без мыслей, без движения, без чувств.
— Дело плохо, — сказал Тэп. Он наклонился над Квейлем. — Принесите воды.
— Принесите воды, — повторила Елена по-гречески.
Большой грек протянул грязный носовой платок, смоченный в луже на краю дороги. Елена положила платок на лоб Квейлю. Она чувствовала, как бьется его пульс. Она ни о чем не думала и потому не знала, что делать. Она знала только, что больше всего на свете хочет привести Квейля в чувство. Большой грек нагнулся к Квейлю.
— Он заболел не на шутку. Едва ли скоро очнется.
— Что же нам делать? — сказала Елена.
— Инглизи спешил. И мы должны спешить. Ты умеешь править машиной? — спросил он маленького грека.
— Нет. Никогда не приходилось. А ты не умеешь?
— Нет. Спросите другого инглизи, может, он сумеет, — сказал большой грек Елене.
— У него повреждена рука.
— Ничего не значит. Может быть, он сумеет править одной рукой. Спросите его.
Елена спросила Тэпа, не сможет ли он править, — большой грек говорит, что надо торопиться.
— Подождем, пока Джонни придет в себя, — сказал Тэп. — Я вряд ли справлюсь одной рукой.
— Но он говорит, что надо торопиться. Необходимо торопиться. Джона мы положим на заднем сиденье. Я буду смотреть за ним. Можете вы править? — спросила она Тэпа.
— С такой рукой — нет.
— Тогда попробую я, — сказал большой грек. — Помоги мне положить инглизи на заднее сиденье, — обратился он к маленькому греку. Тэп смотрел, как они подняли Квейля, словно мешок с мукой, и положили на заднее сиденье.
— Что они собираются делать? — спросил он Елену.
— Сейчас поедем. Он будет править, — указала она на большого грека.
— А он умеет?
— Нет.
— Так какого же черта он берется! По такой дороге! Нет, я буду править. Но надо подождать, пока Джон придет в себя.
— Он очень спешил. А раз он спешил, значит надо спешить.
— Ладно. Но править буду я. Не могу я рисковать головой из-за этого сумасшедшего грека.
Тэп занял место шофера. Елена устроилась сзади возле Квейля.
Дорога то и дело круто сворачивала перед подъемом, и Тэп все время вел машину на первой скорости, чтобы иметь возможность сразу замедлить ход на повороте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119