Держитесь за мной и цельтесь вон в ту автоколонну. Только один заход, потом строимся и идем домой.
Они низко спустились, скрытые легким облаком. Хикки качнул самолет, подавая сигнал, боевым разворотом нырнул в облако и вышел из него над долиной, строча из пулемета по итальянской автоколонне, захваченной врасплох. Один за другим остальные последовали за Хикки. Квейль спикировал вслед за Брюером. Как только в его прицеле показался грузовик, он нажал спуск пулемета и выровнял самолет; в прицеле смутно замелькали машины, люди, ящики с грузом. Он пошел на снижение, продолжая стрелять, и снижался, пока можно было. Потом опять выровнялся. На секунду ему стало дурно, но он вспомнил про горы, окаймляющие долину, и про пулеметный огонь колонны и стал снова набирать высоту, пока не увидел впереди остальную эскадрилью. Внизу он видел горящие грузовики и маленькие фигурки людей по обочинам дороги.
Они взяли курс на Янину, летя над долинами и стараясь не отдаляться от шоссе, так как иначе трудно было найти ориентиры. Квейль совсем больной вылез из кабины, когда они спустились на аэродроме. Они еще ничего не ели, — в гостинице кухонный персонал вставал только в семь часов.
Они сидели в ресторане в ожидании кофе, как вдруг раздался утробный вой сирены, возвещавший воздушную тревогу. Посетители толпой ринулись во двор, где находился вход в убежище. Они пытались потащить туда и летчиков, но те продолжали ждать кофе, пока и повар не скрылся в убежище.
Тогда они вышли из ресторана и прошли на пустырь, где жители обычно брали песок. При воздушной бомбардировке открытое место лучше ненадежного убежища. На открытом месте бомба опасна только, если она упадет очень близко. А в убежище можно погибнуть под развалинами. И они ждали на открытом месте, в тумане. Вдруг со стороны гор донеслось эхо мотора… нескольких моторов.
Они уселись в ожидании. На северо-востоке из тумана вынырнуло звено самолетов, летевших очень низко. В ту же минуту два зенитных орудия, о которых летчики и не подозревали, забухали где-то вблизи аэродрома. Подойдя ближе, три самолета развернулись, продолжая идти на небольшой высоте.
— Это «Фэйри-Баттлы»! — крикнул Финн.
— Попал пальцем в небо! — отозвался кто-то.
— У них наши опознавательные знаки. Но у нас здесь нигде нет «Фэйри-Баттлов», — сказал Тэп.
— Это итальянцы, — решил Брюер.
— Да нет же — это греческие опознавательные знаки. Мы продали эти самолеты грекам, — объяснил Квейль. — Это действительно «Баттлы».
— Только очень храбрые люди могут летать на «Баттлах», — сказал Тэп. — Слава богу, что они их купили, а то нам пришлось бы летать на них.
Они направились обратно к гостинице.
К полудню все, кроме Хикки, улеглись спать. Хикки в это время находился в греческом штабе и вел по телефону переговоры с Ларисой, прося выслать на «Бомбее» наземный состав и кое-что из снаряжения. Он хотел также заполучить в Янину трех «Гладиаторов», находившихся в Афинах. Вернувшись, он объявил, что эскадрилья в три часа дня опять должна вылететь на линию фронта. Летчики встали, пообедали и отправились на аэродром. Грузовика с бензином еще не было, они бродили в тумане и ждали.
Тем временем греки выкатили старый «Бреге» 1918 года, который стоял замаскированный ветвями, Они сняли ветви с фюзеляжа, расчехлили кабину, и высокий грек забрался в нее. Другие подкатили на колесах огромное деревянное треугольное приспособление и принесли стремянку. Один из греков взобрался на стремянку и приставил вершину треугольника к винту, а другой начал вертеть рукоятку. Винт стал вращаться. Когда грек слез со стремянки, сидевший в кабине крикнул:
— Контакт!
— Контакт! — крикнул другой и освободил пружину. Что-то гнусаво завизжало, пружина распрямилась, и винт завертелся; мотор кашлянул, но тотчас же остановился.
— Какая же это война! — сказал один из англичан.
— Отец рассказывал мне, что так делалось в прошлую войну, — ответил Брюер.
Грек подложил два больших камня под колеса, — это должно было заменить тормоза, на случай, если мотор опять запустится.
— Контакт!
— Контакт!
Им пришлось повторить все сначала несколько раз, прежде чем они запустили мотор; из выхлопной трубы вылетало сильное пламя, самолет, казалось, вот-вот оторвется от земли. Механик подавал газ небольшими дозами, отчего мотор то оглушительно ревел, то совсем замирал. Англичане смотрели и смеялись, как вдруг словно из-под земли появились два летчика грека. На голове у них были яйцеобразные греческие стальные каски. На том, что поменьше ростом, вместо военной формы были два теплых пальто и высокие, до колен, башмаки на шнурках.
Другой, высокий, с длинной бородой, улыбнулся англичанам и подошел к ним.
— Вы летаете вот на этом? — спросил Тэп, показывая на «Бреге». Он не знал, насколько грек владеет английским языком.
— Да, летаю. Наблюдаю. Имею снимки, делаю снимки. Понимаете?
Он указал на своего спутника в высоких зашнурованных башмаках и захохотал, закидывая голову назад. Маленький грек скривил рот в улыбку и начал натягивать лямки парашюта на свои два пальто. Бородатый летчик нахлобучил глубже свою стальную каску, открыл холщовый мешок, который держал в руке, и показал, что было внутри. Мешок был набит старыми башмаками, пустыми жестянками из-под консервов и бутылками…
— Бомб у нас нет — применяем вот это. Вполне достаточно, чтобы пугать итальянцев.
Он опять загрохотал в бороду и закинул голову назад. Тэп похлопал его по спине, он обнял Тэпа за плечи:
— Летим со мной сейчас? Сделаете снимки. А, инглизи?
— Вот на этом?..
— Ну и что ж? Добрая машина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119