И сказал, глядя в сторону:
Ч Лева тут попробует еще один вариант… Не наверняка, но попытаться можн
о. Как любил пошутить Лаврентий Павлович Берия: попытка Ч не пытка…
И засмеялся смущенно, на меня не глядя. Я встал и, стараясь скрыть охвативш
ую меня неловкость, то же засмеялся:
Ч Пусть, конечно, попробует. Он ведь из нас самый умный…

6. УЛА. ВСТРЕЧИ, ПРОВОДЫ

«Внимание! На старт! Ч дико заголосила стена. Ч Внимание! На старт!»…
Я приподняла голову с подушки.
«Внимание! На старт! Нас дорожка зовет беговая!»
Гипсолитовая стенка вогнулась ко мне в комнату.
«Передаем концерт спортивных песен и маршей!»
«…Нас дорожка зовет беговая!»
«…Если хочешь быть здоров Ч закаляйся!…»
Трясся портрет на стене, дед испуганно жмурил глаза.
«Чтобы тело и душа были молоды!»
В соседней квартире живет пенсионер-паралитик. Он любит радио.
«…Были молоды! Были молоды!»
Он хочет, чтобы тело и душа были молоды.
«Ты не бойся ни жары и ни холода!…
…Закаляйся, как сталь!»
Я не боюсь ни жары, ни холода. Я боюсь радио.
«Если хочешь быть здоров Ч закаляйся,
Позабудь про докторов, водой холодной обливайся!»
Дребезжит стена, напряженная, как мембрана.
«Удар короток Ч и мяч в воротах!
Кричат болельщики, свисток дает судья!»
Сыплется побелка, стонет паркет. Стена хрипит и воет, паралитик крутит пр
иемник, как пращу.
«В хоккей играют настоящие мужчины. Трус не играет в хоккей!»
Трус не играет. Трус не слушает радио. Трус жить не может. «…Все выше и выше,
и выше! Голы, очки, секунды! Спорт! Спорт! Спорт!»
Физкультурный парад. Спортлото. Звездный заплыв черноморских моряков. С
партакиада. Гимнастическая пирамида. Олимпиада. Самый сильный человек п
ланеты Василий Алексеев поднял 600 килограммов. Советский народ Ч на сдач
у нового норматива комплекса ГТО! Товарищ Сталин Ч лучший друг физкульт
урников! Хочешь в космос Ч занимайся спортом! «Эй, вратарь, готовься к бою
! Часовым ты поставлен у ворот!»
Радиоволны размозжили, в клочья разорвали паралитика, липкими струйкам
и, густыми потеками разметало его по стенам занимаемой им жилплощади.
«…Чтобы тело и душа были молоды! Были молоды!.. Были молоды!..»
Физкультура и радио Ч плоть и дух. Люди без цели, без воли, без памяти зани
маются физкультурой и слушают радио.
Только в ванной под сильной струей душа не слышно радио, и я счастлива: пар
алитик не знает, что я наплевала на предписание закаляться, как сталь Ч я
не обливаюсь водой холодной, поскольку тело мое и так молодо, а душа моя вс
е равно незапамятно стара, ей несколько тысяч лет.
ИзЧ за соседа я никогда не завтракаю дома -вдруг он проломит своей радио
стенобитой машиной перегородку и ввалится ко мне в комнату? Мычащий, слю
нявый, не боящийся ни жары и ни холода, закаленный, как сталь. Мне его безум
но жалко, но и себя тоже Ч я его очень боюсь.
Лечу по лестнице, лифта ждать глупо. Жую по дороге яблоко; у него кислый св
ежий радостный вкус. Во дворе, в песочнице плавают пузатенькие, задумчив
ые, как рыбки-гупии, малыши. Мимо дома, мимо сквера, через школьный двор. В п
устых гулких классах перекатываются голоса маляров. Из окна выкинули бо
льшую карту мира, и повисли на мгновение высоко надо мной два цветных пол
ушария Ч переливающееся пенснэ вселенной. Раскачиваясь, медленно план
ируя, опускались они на землю, как солнечные очки мира. Синие очки слепого
творца.
Сегодня я еду на час позже, чем обычно. Просто в стеклянном дребезжащем су
ндуке троллейбуса. Я еду не на работу. Сегодня я сердечно приветствую. Я ещ
е не знаю, кого я буду сердечно приветствовать: мне велено явиться в десят
ь часов к столбу номер 273 на Ленинском проспекте, и там мне скажут, какого до
рогого гостя столицы мы будем сегодня сердечно приветствовать.
В нашем гостеприимном городе самые сердечные люди работают в Октябрьск
ом районе. Здесь проходит трасса следования гостей из Внуковского аэроп
орта, и не реже раза в неделю нас выводят сердечно приветствовать очеред
ного нашего друга.
У метро я встретила Шурика Эйнгольца. Он медленно шел по тротуару, остана
вливался, с любопытством озирался на толпы бегущих мимо него людей. В без
образных мешковатых штанах, тяжелых зимних ботинках. На животе мучитель
но разъезжалась вискозная кофточка-тенниска. Нет, он не франт, в этом его
никак не упрекнешь. Эйнгольц смотрел на гостеприимных земляков, закидыв
ая голову немного назад, и осторожно продвигался вперед, выдвигая каждый
раз ногу с опаской, будто боялся провалиться в канализационный люк. Он бы
л похож Ч в своих толстых бифокальных очках Ч на слепого. Кудрявые рыже
ватые пряди над ушами, и нос, выраставший не из переносицы, а прямо из теме
ни. Короткий толстый хобот, он шевелил им. Он принюхивался к смраду распар
енной жарой и скукой толпы, он обонял тление: страх, равнодушие и общую уст
алость, которую называл формой неосознанной тоски.
Ч Шурик! Ч крикнула я ему. Ч Шурик, я здесь!
Эйнгольц повернул ко мне линзы, приветливо поднял хобот.
Я боялась перепутать метро Ч мы договорились встретиться у «Калужской
», а она теперь называется «Октябрьская». А где теперь «Калужская»?
Ч В самом конце радиуса.
Ч Шурик, зачем это делают? Ч спросила я. Ч Это же им самим должно быть не
удобно!
Ч Им, Ула, деточка моя, это удобно. Переименователи не ходят пешком и не ез
дят в метро, им безразличны переименованные города…
Мы шли по Ленинскому проспекту, мимо гостиницы «Варшава», мимо Института
стали, а вокруг сновали обеспокоенные люди Ч это трудящиеся искали каж
дый свой столб, у которого им надлежит приветствовать, они находили и сно
ва теряли в толпе сотрудников, бешено подпрыгивали на глазах уполномоче
нных, чтобы их видели в ликующей толпе гостеприимно встречающих, чтобы н
е подумали, будто они смылись и не выполнили своего важного общественног
о долга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27