Об этом я подумал как-то мельком, подтираясь поближе к прилавку, и очередь
не слишком на меня заводилась Ч потому как не знали еще, с кем я троить ил
и половинить стану. Только вяло сопротивлялись, сдвигаясь тяжелыми плеч
ами, и шел от них невыносимый дух перегара, табачища, немытого пота, подсох
шей вчерашней блевотины. Кабы старик Перельман Ч автор «Занимательной
арифметики» Ч ходил в водочные магазины так же часто, как я, наверняка, по
строил бы он красивый арифметический этюд: «если всех людей, которые каж
дый день стоят за водкой во всех питейных заведениях, выстроить в одну ше
ренгу, то получилась бы очередь от Земли до Луны»…
Торгашка привела очередь к порядку и стала снова отпускать бутылки. Но т
ут же все застопорилось: из толпы выскочила на середину тесного магазина
полупьяная девка с огромным переливчатым фингалом, похожим на елочную и
грушку, и стала плясать. И громко петь при этом.

Я тя, Клашка, не боюсь.
Голой жопой обернусь,
Поцелуй меня ты в зад,
Коль частушечка не в лад!
Ух-ты, ах-ты, все мы Ч космонавты!-

Очередь довольно захохотала, заерзала радостно, а торговка Клашка подня
ла свою бычью голову и сказала мрачно, полным ртом:
Ч Параститутка. Вон отседова! А вы, пьянюги паскудные, пока не вышвырнете
ее Ч банан сосите, а не водку…
И грохнула сетку вниз. И звериная тоска заполнила магазин.
Ч Фроська, сука, че натворила?!
Ч Фросенька, голубушка, иди себе, не даст она тебе все равно…
Ч Достукаешься, Фроська, посадит она тебя.
Ч Фрося, брысь на улицу, мы тебе сольем.
Ч Фроська… Фросинька… Фросюка… Фрося…
И поволокли ее, упирающуюся и матерящуюся, из магазина. И обратно Ч к сетк
е:
Ч Кланя!… Клаша!… Клавочка!… Клавдия Егоровна!
А я-то -уже перед сеточкой! Я-то своих собратьев соплеменных хорошо знаю
Ч никто под злым оком Клавдии Егоровны не посмеет стоять столбом, когда
есть команда вышвырнуть Фроську взашей! Нельзя не обозначить активного
участия в выдворении нечестивки из храма людской радости, когда верховн
ая жрица Клашка уже опустила большой палец долу. И пока проводилась кара
тельная экспедиция, я уже пророс сквозь сетку четырьмя рублями и парольн
ым кличем: «без сдачи!»
Заворошились, закипели, задундели, вскрикнули, пронзительно заголосили
разом:
Ч Гад… паскудина… Кланя Ч не давай… Сукоед… без очереди… а мы Ч не люди
?… потрох рваный… не давай… долбанный… курвозина поганая… Васька, держи…
без очереди… сучара хитрожопый… ж-и-и-и-д!… жид!.
А Клавдия Егоровна, нежная душа, повела взором на них суровым, а мне тепло
улыбнулась Ч фунт золота в пасти показала Ч и сказала доверительно:
Ч Вот темнота-то, житья от них нет, пьянь проклятая, Ч и гаркнула коротко
: Ч Молчать! Тихо!…
И все замолчали, задышали гневно, и успокоились, и стихли. И стоил их проте
ст ровно тридцать восемь копеек сдачи, которые я оставил голубице Клаве.
По копеечке на рыло. А она мне к бутылке еще дала соевый батончик Ч закуси
ть. И пока я шел к двери мимо очереди, они все бурчали обиженно, но вполне ми
ролюбиво:
Ч Ишь, шустрик нашелся… тоже мне ловкач Ч хрен с горы… а мы что Ч не люди?

Я ответил последнему коротко:
Ч Вы Ч замечательные люди…
Отверженная Фрося сидела на ящике неподалеку от дверей магазина. Грязны
ми пальцами она ласкала свой бирюзовый синяк и тихонько подвывала. Эх, ху
дожнички-передвижнички, ни черта вы в жизни не смыслили. Вот с кого надо б
ыло писать «Неутешное горе». Я сорвал фольговую пробку, крутанул бутылку
и сделал большой глоток.
Ослеп. Слезы выступили на глазах, я задохся, и водка раскаленным шаром ста
ла прыгать вверх-вниз по пищеводу Ч между гортанью и желудком, еще не реш
ив Ч то ли вылететь наружу, то ли сползти в теплую тьму брюха. Пока не прос
очилась все-таки вниз. Прижилась. И сразу стало легче дышать, и тяжесть в г
олове стала редеть, тоньшиться и исчезать. Откусил полбатончика, разжева
л и сразу же махнул второй раз из бутылки.
И на душе полегчало, и мир стал лучше. И полбутылки еще оставалось. Подошел
к Фросе, толкнул ее в плечо:
Ч На, Фрося, выпей… Ч поставил на асфальт бутылку и сел к Левке в машину.

Ч Что ты там делал? Ч спросил он, притормаживая у Колхозной площади.
Ч Я хотел ледяной кока-колы или оранжада, но эти странные люди почему-то
назвали меня жидом. Черт побери, как обидно, что у нас есть еще отдельные н
есознательные люди, чуждые идеям интернационализма.
Ч К счастью, их совсем мало, Ч серьезно ответил Красный. Ч Миллионов дв
ести.
Ч А куда ты дел остальные шестьдесят? Ч поинтересовался я.
Ч Они еще не слыхали про жидов. Но все впереди. Культурный рост малых нар
одов огромен.
Ч Не сетуй, Лева. Вы платите незначительные проценты на прогоревший пол
итический капитал ваших отцов и дедов.
Ч А почему мы должны платить? Ч спросил Лев. Ч Почему именно мы?
Ч Читай историю. Ваши деды и отцы все это придумали. И уговорили, конечно,
не немца, и не англичанина, и не француза, а самого легковерного и ленивого
мужика на свете Ч русского, что, мол, можно построить рай на земле, где раб
отать не надо, а жрать и пить Ч от пуза…
Ч Этому вас на политзанятиях в Союзе писателей учат? Ч поинтересовалс
я Красный.
Ч Нет, этому нигде у нас не учат. Это мне пришлось самому долго соображат
ь, пока я не понял, что коммунизм Ч это еврейская выдумка. Воображаемый ра
й для ленивых дураков.
Ч Алеша, а ты не боишься со мной говорить о таких вещах? Ч сказал безразл
ичным голосом Красный, но я видел, как у него побелели ноздри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27