Но не
хотят. Нарочно не хотят.
Ч Почему?
Ч Чтобы не забаловал. Все мои блага Ч пока я сижу в этом кресле. А на сберк
нижке у меня ноль целых, хрен десятых. И если меня вышибают, я сразу станов
люсь полным ничтожеством. За моей спиной всегда маячит бездна нищеты. И э
то гарантия: нет в мире мерзости, которой я бы не совершил, чтобы удержатьс
я на своем месте.
Ч Перестань, Антошка, не надо Ч попросил я, мне было невыносимо больно с
лушать его горестно-сиплый шепот, боковым зрением видеть алчно-стеклян
ный ястребиный глаз Левки, пронзительно желтый за толстыми стеклами очк
ов.
Антон налил до краев большую рюмку коньяком и разом проглотил ее. Хлопну
л ладонью по сверкающей полированной закраине столешины:
Ч Все! Поговорили, хватит. Какие есть идеи, Лева?
Ч Первое. Продать ваш «жигуль»…
Ч Не годится, Ч отрезал Антон. Ч Мне сейчас на «жигуль» наплевать, но за
один день его не продашь…
Ч Если договориться, деньги могут выдать вперед.
Ч Я не могу сейчас продавать машину, которую я купил три месяца назад из
спецфонда. Понятно? Меня не поймут… Там… Ч и он показал большим пальцем к
уда-то наверх.
Ч Второе, Ч кивнул Левка, сняв с обсуждения первый вопрос. Ч Одолжить н
а какое-то время деньги у Всеволода Захаровича. Он только что из заграниц
ы, у него наверняка есть деньги…
Мы с Антоном переглянулись и, несмотря на серьезность момента, захохотал
и. Только сумасшедший или незнакомый миг рассчитывать перехватить дене
г у нашего брата Севки. Мамина кровь.
Ч Не глупи, Лева, Ч замотал головой Антон. Ч Наш братан Ч скупец первой
гильдии. Он, кабы мог, деда родного похоронил у себя на даче, чтобы сэконом
ить на удобрениях. И вообще, его ни в коем случае трогать не надо, у него на б
еду нюх собачий. Сразу же пристанет Ч зачем? почему? что случилось? Ну его
к черту.
Антон встал из-за стола, прошелся по огромному кабинету, остановился у ок
на, тоскливо глядя на улицу.
Ч Господи, где же денег взять? Из-за такого дерьма вся жизнь рушится, Ч о
н взглянул на меня и сказал горько: Ч Вот тебе и Птенец…
И я вспомнил, что Антон и его идиотка-жена всегда называли Димку Птенцом.
Не знаю, откуда взялось это непотребное прозвище, но они его называли тол
ько так Ч наш Птенец. Птенец уже не писается, Птенец обозвал бабку дурой,
Птенца вышибают из школы, Птенца устроили в Институт международных отно
шений.
Ч В чем же дело? Мы ведь росли как трава! А я Птенца тяну с третьего класса.
Постоянно репетиторы, то отстал по русскому, то схлопотал пару по алгебр
е, то завалил английский. Потом Ч институт! Хвост за хвостом. И все время
Ч подарки учителям, подношения экзаменаторам, услуги деканам. Этому Ч
ондатровую шапку, этому Ч ограду на кладбище, этому Ч путевку в санатор
ий, этого Ч устроить в закрытую больницу, этого Ч вставить в кооператив,
этому Ч поменять квартиру. И вот перешел Птенец, наконец, на четвертый ку
рс, я уж решил, что все Ч конец моим страстям, вышел человек на большую дор
огу, вся жизнь впереди… А он мне вот что подсуропил…
Я смотрел на Антошку и думал о том, что ни один человек в беде себе не совет
чик, и в делах своих не судья, и самый умный человек не слышит, что он несет в
минуту боли и потерянности чувств. Птенец с большой дороги и белесая дще
рь.
В дверь засунула голову Зинка:
Ч Антон Захарович, к вам с утра рвется Гниломедов. Что?
Ч Пусть зайдет…
Гниломедов вплыл в кабинет Ч не быстро и не медленно, не суетливо и не важ
но, а плавно и бесшумно, и огибал стол он легким наклоном гибкого корпуса,
и ногами не переступал по ковру, а легко взмахивал хвостовыми плавниками
на толстой платформе, и кримпленовый костюм на нем струился невесомо, ка
к кожа мурены, и можно было не сомневаться, что нет в нем ни одной косточки,
а только гладкие осклизлые хрящи, сочлененные в жирно смазанные суставы
. И на изморщенной серой коже Ч дрессированная улыбка из дюжины пластма
ссовых зубов. Он наверняка дрессировал по вечерам свою улыбку, мял и мучи
л, он занашивал ее на харе, как актер обминает на себе театральное платье.

Ч Хочешь коньяку? Ч спросил Антон.
Ч Я бы с удовольствием, Ч выдавил из пасти еще пять зубов Гниломедов. Ч
Но мне же к трем часам в Партконтроль…
Ч Ах, да! Эта напасть еще… Ч сморщился Антон. Ч Ты, Григорий Васильич, по
дготовил покаянное письмо?
Ч Конечно, Ч раскрыл папку Гниломедов. Ч При проверке факты подтверди
лись в целом, проведено совещание с руководителями подразделений, начал
ьник СМУ-69 Аранович освобожден от занимаемой должности, начальнику упра
вления механизации Киселеву строго указано…
Ч Подожди, Григорий Васильич, а что с бульдозерами?
Ч Тут написано, Ч Гниломедов взмахнул бумагой. Ч Как вы сказали, Антон
Захарыч, бульдозеры сданы на базу Вторчермета как металлолом…
Я ждал, что тут Гниломедов от усердия взмахнет хвостом, стремительно и пл
авно всплывет под потолок, сделает округлый переворот, и вверх брюхом, ка
к атакующая акула, поднырнет к столу. Но он, наверное, не успел, потому что А
нтон спросил мрачно:
Ч А Петрович все проверил?
Ч Безусловно Ч копии накладных предъявлены в УБХСС. Как первоприсутст
вующий в своем заведении, Антон говорил всем подчиненным «ты», но это бес
церемонное «ты» имело много кондиций. Первому заместителю Гниломедову
он говорил «ты, Григорий Васильич». Второму заму Костыреву Ч «ты, Петров
ич». Своему помощнику Красному Ч «ты, Лева». Начальникам поменьше Ч «ты,
Федоркин». А всех остальных Ч просто «ты», ибо дальше они утрачивали инд
ивидуальность и растворялись в святом великом понятии «народ».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27