Бывают провокации, чтобы посмотреть на зрелость твоей реакции, а бывает и действительная потребность космоса в твоём участии. Юля на печке обиженно смотрела на свой пупок. Ей не нравилась мысль о восприятии ментальных полей эфирными сущностями чем-то, кроме их нестабильных голов. Однако с авторитетом Евдокии спорить смысла не имело, и прозрачная девушка решила поразмыслить над этой информацией на досуге любым приспособленным природой для этого местом.
Глава 11
Уставшая нежность пыталась отдохнуть. Позволив коснуться себя утомлению, не сопротивляясь разочарованию, истязающему дух, она терзалась сомнениями в собственной целесообразности и не работала для людей. Содружество, ведущее её по пути восхождения к сути своей, почему-то взирало равнодушно на метания этой самой сути в условиях задач плотных материй. Миллиарды земных, и не только земных, лет опыта в движении энергий сопутствующих погружению вглубь себя и расширению во вне в бесконечность через соприкосновение с подобными и бесподобными давали уверенность – это пройдёт. Это потом придёт снова. Оно заберёт одно, отдаст другое. И всё для того, чтобы поддерживая вечную жизнь Света через вечную смерть Тьмы, обеспечить входы мутирующих спиралей в многомерность.
Это пройдёт. Но внутри этого, внутри самого процесса перемен, в переходе на новый виток, – перегрузка, ваяющая новую реальность. Чем станет реальность, жизнью ли, смертью ли, не важно вместилищу Вечных. Важно лишь ей, напряжённость которой, создаёт плотность нового пространства для жизни ли, смерти ли, собственной, и ещё важно тем, кто попал в её поле. Нежность пыталась не думать. Но как остановить мысль, если ты сотворён из неё? Мысль становится плотью только тогда, когда энергия сможет уплотниться до качества плотности. Мысль – материя, из которой мыслящий создан. И всё создано способным мыслить, живущим в потоке мыслей, являя создателя мысль.
Нежность сама по себе теряла бы смысл. Лишь отражаясь в сотрудничающих с ней полях, она есть то, что задумано. Люди – благодарная почва для развития. Здоровье человеческого поля зависит от энергии нежности. Отдавая себя, она, деликатная, корректная, чуткая, осторожно пользовалась опытом, мыслями, силой того, в кого проникала. И это сотрудничество основной массой людей не замечено. Человечество в его самозабвенном рывке вширь, по путям количественным, вообще мало ценит Начало, поднимающее Дух вверх по эволюционной лестнице и преображающее его качественно.
Переплетаясь с грустью и ленью, почти став томительной негой, медленно, словно нехотя, она считывала с организмов, ещё способных принять её качество, информацию о себе. Использовать человеческий мозг становилось всё труднее. Проникнуть в больные поля почти не возможно. Содрогающееся от агрессивности человечество, в конвульсиях поедает само себя, лишь сотрясая воздух разговорами о здоровье, не имея возможности прочувствовать и понять Дух, называемый ими всуе.
«Они не желают, не умеют желать здоровья. Болтуны. Где трепет, сопутствующий осознанию? Где почитание в мыслях и чувствах? Где торжественность дум?. Нам предстоят искания».
* * *
Ольга Викторовна Кемерова, выйдя замуж, не смогла расстаться со своей девичьей фамилией. Муж назывался, по её мнению, слишком просто – Петровым. Мишка в три года от роду оказался не согласен ни с материнским, ни с отцовским вариантами своего полного звучания. Сутки промучившись несправедливостью, ощущая полное несоответствие своего содержания и названия, мальчик неожиданно понял, что как-то этот вопрос должен будет разрешиться сам по себе, но значительно позже. Опять всё упиралось в возраст и необходимость подождать.
Смирившийся, но лишь на время созревания в этом человеческом теле, со своим вызывающим именем – Михаил Иванович Петров, Мишка изучал пушистую жирную гусеницу чёрного цвета. Бабушка посоветовала:
– Убей этого вредителя. Ножкой по нему топни.
Мальчик молча развернулся к родственнице задом, телом своим закрывая неуклюже передвигающийся объект от расправы. Лаура Сергеевна не стала настаивать и снова приняла позу усердного в трудах дачника. Рядом, так же как и мать, глядя в небо основанием спины, боролась с сорняками Ольга Викторовна.
Солнце нещадно жгло землю, но подотчётная территория Кемеровых дышала влагой и, словно, выпендривалась ухоженностью и плодородием. Буйная зелень, обилие ягод на грядках и кустах радовали хозяев. Забота, привозной грунт, несколько машин навоза и хороший генетический материал сделали своё дело очень быстро, за два года. Участок Кемеровых на фоне всех окружающих казался оазисом. Лаура Сергеевна с гордостью вечерами оценивала произведённую за день работу и сравнивала результат с соседскими огородами, констатируя:
– Мы молодцы.
И они действительно были молодцы: активные, трудолюбивые, успешные. Петров старший, имея хватку и нюх на деньги, умудрился оказаться в нужное время в нужном месте и пропадал на работе, компенсируя своё отсутствие в семье хорошей финансовой поддержкой. Ольгу Викторовну это почти не тяготило. Угнетало другое – то, что сформулировать она пока не могла, да и не хотела углубляться в тёмное и пугающее подсознание. Лопата воткнулась в очередное препятствие минерального происхождения. Привычным движением выдернув камень из почвы, дивясь его грандиозному размеру и необычной форме, Ольга выпрямилась, чтобы как следует рассмотреть находку. Неприятное чувство с оттенком страха и почему-то обиды появилось раньше, чем пришло понимание: это – не камень.
– Мама, посмотри. Это что?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117