Разделённая на двое, переданная частью другому, боль ослабила тиски и разрешила вдохнуть полной грудью. Мысль о необходимости всё, что знал, рассказать про спонтанное наложение пространств споткнулась о недоверие к умственным способностям собеседницы и утонула в тупом безразличии. Почувствовав уплотняющуюся нить надежды, Мария Петровна спросила:
– Ты что-то знаешь, Серёжа?
– Нет. Нет!
Из-за огороженного забором дома лесничего на дорогу вышли Кемеровы с внуком и, провожающие их, хозяйки.
Со стороны автобусной остановки приближались Сусанины, которые, подозревая о возможности исчезновения Сони, благородно и мудро решили взять шефство над Марией Петровной.
У большого добротного дома, крашенного в начале лета яркой синей краской, сейчас уже выцветшего на палящем солнце горячего лета, вроде бы непредвиденно и нецелесообразно собрались одновременно девять, связанных сильнее чем видится им на Земле, нужных Богам, человек.
– Притянулись. Прекрасно. Теперь-то что с ними делать?
– Не спеши. Пусть уж они сами подумают. Порой, у них и без нас получается всё безупречно. Нат – мастер в решении подобных задач.
Марина, искренне радуясь встрече со всеми, почти ликовала и громко, стряхнув общее ощущение неловкости, перевела растерянность в коллективный душевный подъём:
– Здравствуйте! Здравствуйте все! Привет из Столицы житнице Родины! Приютите на ночь подрастающий интеллектуальный потенциал страны! От душного, грустного леса, обессиливший и безразличный, с невидящим взглядом, нашедший дорогу домой ценой неимоверных усилий, Френсис-Александр-Фред, прихрамывая на исколотых лапах, продвигался к расшумевшейся вдруг разновозрастной компании. Ужас от увиденного, от припомнившегося лесного жития придал коту сил и, минуя на пятой скорости группу людей, в которую входили наводящие ужас ловцы беззащитных животных, нырнул в любимую дырку под родным забором, прямо в руки ласковой своей хозяйке. Интонации эмоционального подъёма, всколыхнувшие округу из-за богатого забора: «Трюха! Ты вернулся! Счастье-то какое!», – усилили скорость развития процессов слияния на маленьком участке сельской территории.
Лауре совсем не хотелось уезжать. Ей было просто хорошо рядом с худенькой девушкой. Ещё, казалось, что внук реагирует на присутствие молодежи живо и заинтересовано. Марина притягивала чем-то вообще всех собравшихся, и через четверть часа под большими яблонями с тяжёлыми осенними плодами уже стоял стол со скамьями.
За чаем общались недолго, но и этого ритуального действа точно хватило для обмена нужной информацией и взаимными потоками симпатии, что так необходимы для дальнейшего гладкого течения событий. Мишка топтался рядом с Мариной и послушно открывал рот, когда девушка или, подсуетившаяся бабушка, подкидывали ему, как дрова в топку, питательные кусочки чего-нибудь пожирнее, для восстановления лёгких. Мальчика притягивали светло-серые глаза красивой жены большого русого парня. Они же пленили Лауру.
На обратной дороге в Москву, оставив Сусаниных на воскресный день гостить у Марии Петровны, Кемеровы обменивались впечатлениями обо всех, в том числе о Марине. Лаура Сергеевна предположила: – Девушка необыкновенная такая, потому что глаза одухотворённые. Взгляд проникающий, глубокий. Душа у неё хорошая, наверно. Мишка просто откуда-то знал, что дело, скорее в индивидуальных особенностях ведущего Духа.
– Прапрабабка тебя подпитала, дружок! Считай, тебе крупно повезло.
Отмывая до блеска железного друга, стирая то ли клеймо, то ли лозунг с очищаемого стекла, Сергей Алексеевич физически ощутил происходящие в себе перемены: «Будто бы снял грех с души. Как-то легче вдруг стало. Дела твои, Господи! Слава Тебе! Как всё закручено-то…».
* * *
Встречаясь с целительницами и Сусаниными теперь регулярно, раз в неделю, по выходным, Кемеровы незаметно для самих себя сблизились с той, что стремилась закончить эксперимент над их генетикой в слепую, не помня об этом. Не смотря на всеобщую заботу и регулярное посещение целительниц, Мишка медленно шёл на поправку. Марина однажды, гладя мальчика по мягким, вьющимся волосам, предложила:
– Лаура Сергеевна, может вам имеет смысл крестить внука. Хуже-то не будет.
– Не должно.
– Мы так много не знаем. Не доверять предыдущим поколениям, использующим поддержку церкви, наверно не правильно. Помогало ведь им.
– Тем, кто верил.
– Да. Может, и Миша поверит.
Лаура задумалась, вспомнила бабушку, Евдокию Кондратьевну, и рассказала Марине о детях её, своих дядьках родных, которые чудесным образом все до одного вернулись с войны, по рассказам, как раз благодаря вере. Девушке показалось, что она знает эту историю, но откуда – понять никак не могла.
К собеседницам подошла Евдокия Крутая:
– Думаю, крестить бы вам его, внука вашего! Защита ему нужна.
Лаура с Мариной, переглянулись и многозначительно кивнули друг другу. Охвативший азарт и торопливость чуть было не испортили верный замысел. В самом начале девяностых годов двадцатого столетия в России открытых, действующих церквей было мало, информацию о достойных и сильных служителях культа почерпнуть неоткуда. Исторически сложившаяся ситуация диктовала свои условия.
Долго размышлять не стали. Мишку повезли в ближайший к московскому дому храм.
Молоденький, нервный батюшка, утомлённый большим наплывом желающих принять крещение, совершал обряд устало и, казалось, растерянно. Мальчик ощущал сутолоку в церкви и неорганизованность ситуации, понимая, что нечто значительное так и не начало происходить. Очередь женщин в платочках со свечками в недоверчивых, чутких к отсутствию должной мощи управляющего вихря, руках, становилась уставшей и раздражённой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117