Сначала он увидел Сымера сидящим на полу у лифта, а потом Муху, который стоял в дверях гостиной в той же позе.Лембит вскочил на ноги и с угрожающим видом двинулся на Муху. Томас поспешно кинулся между ними и развел руки, как судья на боксерском ринге.— Господа, господа! — воззвал он. — Муха, ты ведешь себя неприлично. Это Лембит Сымер, начальник охраны нашего гостя господина Стаса Анвельта. Он должен осмотреть номер и убедиться, что безопасности его хозяина ничто не угрожает. — А Сымеру объяснил: — Это мой секьюрити. Господин Олег Мухин. Вы коллеги, господа, так что держите себя соответственно.— Лембит Сымер? — переспросил Муха. — Где-то я слышал это имя. В этом номере за безопасность всех присутствующих отвечаю я. А коллега Лембит Сымер пусть подежурит в коридоре или отдаст мне пушку на временное хранение.Но у Сымера были другие представления о своих обязанностях. Он оттолкнул Томаса, выхватил из-под куртки пистолет и приказал Мухе:— К стене! Руки за голову!Тут снова произошло что-то настолько быстрое, что Томас не понял что. Сымер почему-то оказался лежащим на ковре в позе эмбриона, а его пистолет каким-то образом перекочевал в руки Мухи. Он зачем-то его понюхал, выщелкнул обойму и пересчитал патроны. Затем загнал обойму на место и сунул пистолет в карман. После этого поднял Сымера, вывел его из холла и усадил на банкетку у лифта. Приказал:— Вот здесь и сиди. Тихо. А то схлопочешь.Он вернулся в номер и запер дверь. Посоветовал Крабу:— Вы бы сказали своему авгуру, что личное оружие нужно чистить сразу после употребления.— Какому авгуру? — удивился Томас. — Ты все перепутал. Авгуры — это жрецы в Древнем Риме. Они толковали волю богов. Ты, наверно, хотел сказать — аргусу. Это правильно. Аргус — такой великан, которого Гера приставила сторожить возлюбленную Зевса Ио. Сначала она превратила Ио в корову, а потом приставила к ней Аргуса. Так что охранника можно назвать аргусом.— Пусть аргусу, — согласился Муха. — Но пушку чистить все равно нужно. А то быстро изнашивается ствол. В конце концов его разорвет и выбьет ему глаз. И будет у вас кривой начальник охраны. Он из ментов?— Да, — подтвердил Томас. — Лембит служил в полиции. Ты определил это по запаху его пистолета?— Нет, по манерам, — ответил Муха. — Проходите в гостиную, господин Анвельт, — вежливо предложил он гостю. Приказал Томасу: — Говорите по-русски. — А Крабу сказал: — Пушку верну, когда будете уходить.— Когда из нее стреляли? — спросил Краб, напряженно морщаясь, словно бы пытаясь понять что-то очень важное.— Это вам объяснит ваш авгур. То есть аргус. Спросите у него.Краб мрачно оглянулся на входную дверь, потом ощупал Муху своими злыми крабьими глазками и молча проследовал в гостиную.Томас искренне огорчился. Атмосфера не способствовала. Совсем не способствовала. Но он все же решил не отклоняться от сценария предстоящей встречи, который сам собой сложился у него в голове, пока он ждал гостя и страдал от невозможности выпить. Но разговор предстоял ответственный, а серьезный человек никогда не путает дело с удовольствием. На всякий случай Томас все же подвел Краба к стенному бару и сделал широкий приглашающий жест:— Выбирай. Твой бар, конечно, богаче, но и этот тоже ничего себе. Рекомендую «Мартель». Но есть и «Камю». Налить «Камю»?Но Краб решительно отказался:— Я к тебе приехал не пить. Зачем звал?— Уверен, что не хочешь? Да ты не стесняйся. Я с тобой тоже за компанию выпью. Капельку «Мартеля». А?— Хватит болтать, — буркнул Краб. — Грузи.— Тогда располагайся, — со вздохом разочарования предложил Томас, указывая на белые кожаные кресла, стоявшие посреди гостиной вокруг белого, с позолоченной окантовкой, стола. — В кабинет не приглашаю. Он занят. Там работает мой пресс-секретарь, готовит текст моего интервью для английского информационного агентства «Рейтер». Они попросили срочно. Их интересует мое мнение по широкому кругу вопросов.— Агентство «Рейтер» интересует твое мнение? — усомнился Краб, погружая увесистое квадратное тело в низкое кресло. — Какое у тебя, блин, может быть мнение?— Это зависит от проблемы, — разъяснил Томас. — По одной проблеме у меня одно мнение, а по другой совершенно другое.— Какое? — повторил Краб.— Я еще точно не знаю. Когда мой пресс-секретарь закончит работу над интервью, скажу. Знаешь, Стас, я решил последовать твоему совету и заняться политикой, — продолжал Томас, расхаживая по гостиной и свободно жестикулируя. — К бизнесу у меня склонности нет, никаким ремеслам я не обучен. Остается интеллектуальная деятельность. То есть политика.— Ты же художник, — с ухмылкой напомнил Краб, закуривая «гавану».— Это — святое. Это, Стас, — для души. А хочется быть просто полезным людям. Хочется, знаешь ли, помочь людям пережить эти трудные времена. Поэтому на предстоящих выборах я решил баллотироваться в рийгикогу. Это наш однопалатный парламент, — объяснил он Мухе, который устроился в позе стороннего наблюдателя на широком, во всю торцевую стену гостиной диване.— Ты что, с бодуна? — удивился Краб.— Немножко есть, — признался Томас. — А что, заметно? Но это не препятствует. Это даже помогает. Как-то невольно раскрепощаешься мыслью.— Тебе же было все сказано про парламент. С отсидкой по сто сорок седьмой ты даже во второй тур выборов не пройдешь. Да тебя никто и не выдвинет!— Я думал об этом. Да, думал. Но это не препятствие. Нет, Стас, не препятствие. Я все объясню. И люди меня поймут.— Что ты объяснишь? Что ты можешь объяснить, бляха-муха?— Демонстрирую. Дорогие сограждане! Да, я действительно схлопотал шесть месяцев по статье сто сорок седьмой, часть первая, за мошенничество, выразившееся в так называемой «ломке» чеков Внешторга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119