— Дело не в этом. Для такого лечения нужно согласие пациента.— Доктор, нет проблем, — заявил Муха. — Сейчас будет.Он попытался растолкать Томаса. Когда это не удалось, усадил его на диване и вылил на голову полбутылки французской минеральной воды «Перье». Томас открыл глаза и удивленно спросил:— Дождь? — Потом ощупал голову. — По-моему, шишка. Большая. Немножко болит. Что это было?— А сам не помнишь?— Помню. «Но пассаран». Я хотел объяснить, что в гражданской войне тридцать седьмого года в Испании этот лозунг не сработал. Но почему-то она меня не дослушала.— Это доктор Гамберг, — представил я гостя. — Сейчас он будет тебя лечить.— Это хорошо, — сказал Томас. — Здравствуйте, доктор. Только немного. Сто граммчиков. Больше сразу не стоит. Потом можно еще. Но сразу нельзя.— Фитиль, твою мать! — гаркнул Муха. — Он будет тебя лечить по-настоящему!— Это как?— Я поставлю вам капельницу, сделаю укол димедрола, — объяснил Док. — Вы хорошо поспите. Примерно сутки. А потом сделаем инъекцию биностина. И на некоторое время вы будете избавлены от всех проблем.— На какое время?— Можно на пять лет. Можно на год. Год — минимальный срок. Биностин — это современный аналог антабуса. Очень хорошее средство. Экологически чистое и не дает побочных эффектов.— Вы хотите меня зашить? — удивился Томас. — Зачем? Зашивают алкашей. А я не алкаш.— А кто? — спросил Муха.— Я? Я художник. Просто у меня творческий кризис. У всех художников бывает творческий кризис. Если художника продержать две недели на минеральной воде «Нарзан», у него обязательно будет творческий кризис.— Сказал бы я, какой ты художник, да в присутствии дамы...— Я могу выйти, — предложила Рита.— Фитиль, кончай кочевряжиться! — перешел Муха на проникновенный, доверительный тон. — Ты со своей пьянкой сам все время влетаешь и нас втягиваешь. На шоссе нас только чудом не перестреляли из-за твоей водки. В избе прихватили — тоже из-за тебя. А наследство твоего деда? Ты же просрал целое состояние! И все из-за пьянки!— Ничего я не просрал, — возразил Томас, проявив совершенно неожиданную трезвость понимания ситуации. — Ты, Муха, как ребенок. Никто и не дал бы мне этих бабок. Да еще и шею могли свернуть. Даже странно, что ты этого не понимаешь.— Ты потерял бумаги, за которые отдал пятьдесят штук! Пятьдесят тысяч долларов, Фитиль! Вникни! Ты мог бы на них десять лет жить и в ус не дуть!— Нет. Если десять лет, то дуть. А не дуть — только пять лет.— Ладно, пять. Мало? Взял и выбросил пять лет безбедной жизни! Из-за чего? Из-за пьянки!— Ты плохо обо мне думаешь, Муха. Да, плохо. Я от тебя этого не ожидал. И вообще ты грубо со мной обращаешься. Охрана не должна так обращаться с охраняемым лицом. Я еще в машине хотел все рассказать, а ты сказал мне «заткнись».— Что ты, черт бы тебя, хотел рассказать? Давай, рассказывай!Томас болезненно поморщился и пообещал:— Расскажу. Только сначала нужно поправиться. А то немножко болит голова.Я вопросительно взглянул на Дока. Он кивнул:— Можно. В его состоянии это не имеет значения.Рита подошла к бару, налила в низкий широкий стакан «Мартеля» и на подносе подала Томасу.— Спасибо, — с чувством сказал он. — Рита Лоо, ты нравишься мне все больше. И знаешь что? Я, пожалуй, в самом деле на тебе женюсь. Почему нет? В жизни все нужно попробовать.— Из нас выйдет хорошая пара. Пей.Томас был не из тех, кто заставляет себя упрашивать. Он осушил стакан, потом удобно устроился на диване, закурил и приступил к рассказу:— Вот ты, Серж, спрашивал, кто этот толстый человек из клуба «Лунный свет».— Ты сказал: администратор.— Не-ет! Он не просто администратор. Он лучший мастер в Таллине. Кукольник. Он делает куклы.— Куклы? — удивился Артист. — Какие куклы?— Не те, в которые играют. Совсем другие. Серж уже догадался. Мы вместе с ним были у Мюйра. Ты понял, почему я так себя вел? Волновался, пакет ронял?— Тогда не понял, — честно признался я. — Сейчас понимаю.— Ты правильно понимаешь. Я отдал ему не бабки. Нет. Я впарил ему «куклу»! Это такие пачки, с виду как бабки, — объяснил Томас Артисту. — Но бабки там только сверху и снизу. А в середине — бумага. Это и называется «кукла».— А где же бабки? — спросил Муха.Томас расстегнул плащ, извлек из внутреннего кармана пакет в коричневой оберточной бумаге и с торжеством шлепнул его на стол:— Вот! А вы говорите: алкаш, зашейся!— Фитиль, я тебя недооценил, — вынужден был признать Муха.Он развернул бумагу. Там оказалось пять пачек в банковских бандеролях. Я недоуменно поморщился. Я хорошо помнил, что Мюйр вскрывал бандероли на всех пачках.Я распотрошил пачки. В каждой из них было по две стодолларовые купюры — сверху и снизу, а в середине — аккуратно нарезанная бумага.Это была «кукла».И тут до меня дошло: Томас перепутал пакеты.Пакет с долларами он отдал Мюйру, а «куклу» спрятал в потайной карман плаща.Томас уставился на «куклу» и смотрел на нее не меньше минуты. Потом снял плащ и пиджак, лег на диван, скрестил на груди руки и сказал:— Доктор, приступайте. Я сдаюсь. XVI Нам предписывалось: по прибытии в Аугсбург остановиться в отеле «Хохбауэр» на Фридхофштрассе, оформить в мэрии документы на вскрытие могилы Альфонса Ребане, купить по кредитной карточке гроб высшей категории и доставить на муниципальное кладбище, переместить останки Альфонса Ребане в купленный гроб, организовать упаковку гроба в деревянный короб. После этого дождаться прибытия из Таллина микроавтобуса, погрузить в него короб и самолетом вернуться в Таллин.Билеты на рейс «Люфтганзы» до Мюнхена, от которого до Аугсбурга было около ста километров, заказали для нас на 28 февраля, но вылет пришлось перенести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119