В этот момент ко мне подошел какой-то человек и без всякого вступления спросил, хорошо ли я знаю эту местность.
За время работы в бакалейной лавке я научился никому не доверять, поэтому, прежде чем ответить, решил хорошенько рассмотреть незнакомца.
На вид ему можно было дать пятьдесят, и седина уже проглядывала в его волосах и бороде. По коже, коричневой от загара, было видно, что он долго жил в мире сильных ветров и жгучего солнца. На нем был синий костюм, и ходил он вразвалку. Видимо, человек был моряком, и это расположило меня к нему. Решив, что одно слово мне не повредит, я ответил:
— Нет!
— Я тебе чем-то не понравился, чужестранец? — спросил он. Я кивнул, вспомнив, что мистер Макферсон учил меня никогда не болтать напрасно, если мысль можно выразить жестом. Но человек продолжал..
— Итак,— сказал он,— по какой дороге ты пришел? Ну, откуда ты: с севера или юга, с запада или востока?
Но, заметив на моем лице настороженность, он поспешно добавил:
— Не обижайся, паренек, и не думай, что я сумасшедший. У меня есть причина для расспросов, но я не желаю тебе ничего плохого.
— Что вам нужно? — спросил я довольно резко.
Прежде чем ответить, он вытащил из кармана табакерку странной формы, достал плитку прессованного табака и, отрезав карманным ножом кусочек, отправил его за левую щеку.
— Разумеется,— сказал он, пряча табакерку и нож,— ты не можешь мне ответить, пока я не скажу тебе кое-что! Отлично! — Он сделал паузу и с подозрительным видом осмотрелся вокруг, как будто старые могильные плиты и тисы, росшие вокруг нас, могли подслушивать.— Отлично, я скажу: мельница!
Я посмотрел на него, как на ненормального.
— Это, конечно, странно, парень,— сказал он торопливо, заметив выражение моего лица.— Ты думаешь, это странно — может быть и так. И все-таки: мельница! Нет, не те новоизобретенные, водяные
или механические. Меня интересует ветряная мельница, понимаешь? Вот моя цель!
— В Суссексе много ветряков,— заметил я,— они то и дело встречаются по дороге.
— Ну что за черт! — воскликнул он нетерпеливо.— Я об одном, а ты о другом! Это похоже на детскую игру, когда один прячет что-нибудь, а остальные ищут. Кто спрятал, говорит «холодно» или «горячо». Мне показалось, что ты начал понимать меня, а ты болтаешь о том, что видел много мельниц поблизости. Ветряков! А ты знаешь, что ветряки, очень-очень старые ветряные мельницы, стоят на вершинах холмов брошенными? А?
— Нет! — сказал я.
Незнакомец испустил тяжкий вздох, как будто сильно расстроился, но через секунду на его лицо вернулось нетерпеливое выражение.
— Совершенно верно, ты не знаешь! — сказал он.— Но тебе это простительно, ты же нездешний. Что ты можешь знать о здешних мельницах? Ну а теперь без обиды, ты откуда?
— Из Хоршема!
— Отлично. Очень рад слышать, что ты из Хоршема. Я боялся, что ты с юга.
— Так что же вам нужно от этой мельницы? — осмелев, спросил я.
— Понимаешь, это такой ориентир... Ну, штука, которая показывает направление.— Он снял шапку и поскреб макушку коричневыми пальцами.— Ах, когда-то я готов был отдать все на свете за то, чтобы увидеть звезды в ночном небе, а теперь отдал бы почти столько же, чтобы увидеть мельницу! Мне было очень приятно потолковать о ней.
— Вы, конечно, из Суссекса? — спросил я, но он, потеряв ко мне всякий интерес, уже пошел прочь. Не знаю, слышал ли он меня или нет, но, уходя, он ни разу не обернулся. Я с удивлением наблюдал за своим странным собеседником, пока он не скрылся за углом кладбища. Мне показалось, будто он разговаривает сам с собой, и я решил, что у него не все дома. А что подумали бы вы на моем месте?
Поэтому я выбросил все это из головы и задумался о своем положении. Вернувшись в кабачок, лег спать, а на следующее утро, в восемь часов был уже в пути, совершенно позабыв о любителе ветряков.
Потом я встретил его еще раз, когда проходил у подножия большого зеленого холма. День был очень жаркий, но мой вчерашний собеседник был одет совершенно так же, как и накануне.
Немного позже, уже в Грэхеме, деревушке, расположенной в лесу, протянувшемся от Хейсготта до Лэвингтона, я снова увидел его. Я сидел в центре Грэхема, на дороге напротив постоялого двора, и поглощал второй завтрак, состоявший из бутерброда с сыром, как вдруг опять увидел давешнего знакомца. Он шел к дверям гостиницы, держа руки в карманах и бормоча что-то себе под нос. Через полчаса он вышел оттуда в сопровождении двух крестьян.
Они указали ему на юго-запад, и он ушел в этом направлении. Наверное, искать свой ветряк.А мой путь лежал на юг, к морю.Я шел через покрытые лесом холмы Грэхемской возвышенности, через долины, снова через холмы. Лес, то редкий, то густой и угрюмый, простирался далеко вокруг. Идти было все труднее, но я не останавливался.
И вот вдали показалось, наконец, мерцающее таинственным светом море, величественное и прекрасное. Оно было еще далеко, но его сияние уже различалось. Вдруг небо потемнело, свет угас. Тучи, словно мрачные призраки, наступали на еще недавно сверкавшую водную гладь. Это было похоже на величественное представление, устроенное самой Природой.
В этот миг я понял, что не смогу жить без моря!Я спустился в долину, и мне сразу же стало нечем дышать. Начал подниматься на следующий холм — и это ощущение пропало. Я .поднялся еще выше и вдруг впереди увидел башню. Чем ближе я подходил, тем яснее видел, что это та самая мельница, которую искал мой «моряк».
Но нашел ее не он, а я! Я шел, и мне казалось, что во всем мире не осталось ничего, кроме меня и этого ветряка.
Глава вторая
ВТОРОЙ ЧЕЛОВЕК
Неудивительно, что одиночество подействовало на меня угнетающе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63