«Это – не я. Это – Берия». Хорошо ещё – они Ленина в суд не привезли.
А то ведь у нас как: сперва расстреливают, а потом судят.
У нас страна крайностей. То на всех стенах матом писали, теперь по-нерусски шпарят.
Вместо «Пирожковая» – «Пиццерия».
Вместо пивного ларька – «Бистро».
Вместо магазина «Товары» – «Шоп».
Вместо «Хозтовары» – «Секс-шоп».
Но, конечно, кое-что наше осталось. Стою около магазина – у слова «Шоп» буквы «п» не хватает. Какой-то приезжий у всех спрашивает:
– Это «шо»? Украинский магазин? Или шо? Или где я?
Ему говорят:
– В «Шопе».
Он на цены взглянул и говорит:
– Шоп вы сдохли!
Теперь вот новое счастье на нашу голову свалилось. Ваучер называется.
Только у нас может быть такой аукцион:
– Десять тысяч рублей! Кто меньше?
– Семь тысяч!
– Семь тысяч – раз! Семь тысяч – два!
– Пять тысяч!
Иду мимо метро, стоят два мужика. У одного на груди – табличка: «Куплю ваучер». У другого – «Продам ваучер».
В конце дня иду обратно, они все стоят. Только табличками поменялись.
В другом месте читаю объявление: «Пропал ваучер, сука. Нашедшему – хорошее вознаграждение».
В нашей стране что ни делается, все к худшему.
Сейчас всех волнует только один вопрос: что будет дальше? Не волнуйтесь: дальше будет лучше, потому что хуже некуда!

И я там был Непутевые заметки о Дании
Большое видится на расстоянье…
С. Есенин
Я люблю ругать своё правительство и свой народ, но не люблю, когда это делает иностранец.
Приписывается А. Пушкину
Самая дешевая гордость – гордость национальная.
А. Шопенгауэр
Прелесть каждого путешествия – в возвращении.
Ф. Нансен

Что я знал о Дании перед поездкой?
Знал, что есть такая страна.
Уже – хорошо.
Что находится она недалеко от Ленинграда.
И что похожа на Ленинград: тоже на севере, тоже 5 миллионов и тоже много каналов.
Туманная такая страна.
Капли датского короля зачем-то вспомнил. Когда я был маленьким, я думал, что это – капли, которые падают с короля.
Ещё что-то такое из тумана выплыло: Снежная Королева, Дюймовочка, Русалочка…
Это – детский датский писатель Андерсен, любимый писатель Хрущева и Фурцевой, потому что рассказывал сказки.
Художник Херлуф Бидструп, любимый художник Хрущева и Фурцевой, потому что обличал буржуазный строй.
Шахматист Бент Ларсен, любимый шахматист Хрущева и Фурцевой, потому что проигрывал советским шахматистам.
Философ Серен Кьеркьегор, нелюбимый философ Хрущева и Фурцевой, потому что слишком хорошо отзывался о боге.
Ну, и Владимир Иванович Даль, создатель толкового словаря ЖИВАГО ВЕЛИКОРУСКАГО ЯЗЫКА. Правда, Даль был датчанином лишь наполовину, а точней, полудатчанином-полунемцем-полуфранцузом. Здесь не могу сказать ничего плохого о Хрущеве и Фурцевой, потому что не знаю, приходилось ли им заглядывать в этот словарь.
О том, что я еду в Данию, мне сообщили за 3 дня до отъезда. Я понял, что пришло время начинать учиться английскому языку, и позвонил по телефону своёму знакомому профессору:
– Можно ли изучить английский за три дня?
– Можно, – сказал профессор. – Но для этого надо сначала изучить греческий, латинский, итальянский, испанский, португальский, немецкий и французский.
Поскольку времени у меня было мало, я успел выучить только одну фразу: «Я говорю по-английски». Да и то – по-русски.
Что касается других языков, то я довольно свободно говорил по-французски. Хоть и не понимал, что говорю.
Вообще, изучение языков мне давалось всегда легко, особенно на ранней стадии, благодаря некоторым закономерностям, которые я заметил в произношении. Я заметил, что каждый язык что-то напомиает:
Английский – жевательную резинку.
Испанский – дуэль на рапирах.
Французский – полоскание горла. И носа.
Немецкий – марширующих солдат.
Польский – жарющуюся картошку.
Арабский – кашель.
Китайский – мяуканье.
Японский – сюсюканье с ребёнком.
А русский – не напоминает ничего. Свой язык – как воздух: не замечаешь, какой он, потому что только им и дышишь.
В Дании с вами говорят на том языке, на каком вам удобней. Каждый датчанин знает несколько языков: английский, немецкий, датский и остальные скандинавские – обязательно. Некоторые знают французский. Плюс для разнообразия – итальянский или испанский. Ну, и для развлечения – какой-нибудь экзотический: например, русский.
– Вы говорите по-немецки? – спрашивают они меня по-немецки.
– Чего? – отвечаю я.
– По-немецки говорите? – спрашивают они по-английски.
– Ась?
– По-немецки могешь? – спрашивают они уже по-русски.
– А, по-немецки! – восклицаю я на ломаном русском. – Я, я! Я учил немецкий в школе номер пятьсот пятнадцать и могу говорить по-немецки с любым, кто учил его в той же школе.
* * *
Перед поездкой в Данию мне велели заполнить анкету. В графе «Были ли вы за границей и, если были, то где?» я написал: «Нет», – и перечислил страны, в которых не был. То есть все страны мира.
* * *
За границу я поехал не для того, чтобы лучше узнать их, а для того, чтобы лучше узнать нас.
В одном поезде со мной в Данию ехала группа ленинградских школьников. Они ехали аж на неделю, а я – только на 6 дней. Поэтому каждому школьнику обменяли по 28 рублей, а мне – только 24.
Не удивительно, что иностранцы о нас говорят: «Русский человек – самый культурный. Всегда скажет „спасибо“ вместо того, чтобы заплатить деньгами».
Конечно, и у них есть свои проблемы. Например – где лучше провести отпуск: в Монако или на Гавайских островах? Или – что подарить жене? Потому что у нее все есть. И даже больше, чем думает муж.
На финской границе в вагон входит служащий: «Валюта, порнография, наркотики, водка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99