В руках старик сжимал изображение солнечного диска, отлитое из чистого золота.
Каждый из следовавших за прелатом лордов был разодет в парчовое платье немыслимой цены, украшенное изысканной вышивкой. Сверкали инкрустированные рукояти мечей и короны на головах. Среди участников процессии Дьюранд заметил и Морина. Сломанная ключица не помешала лорду Монервейскому явиться на Совет.
Поднявшись на возвышение, каждый из лордов встал позади своего стула с высокой спинкой. Герцоги то и дело поглядывали на сидящего Радомора, который так и не сдвинулся с места.
Сильный порыв ветра чуть не задул свечи. Радомор, отодвинув стул, медленно поднялся на ноги. Герцог Беоранский крепко схватил горбуна за руку и, растянув губы в улыбке, что-то забормотал ему на ухо. В зал вступил Кандемар:
— Милорды, леди и джентльмены, — произнёс герольд. — Его Королевское Величество, Рагнал, милостью Небес государь Эрреста, древнего королевства Аттии, наследник земель Сэрдана.
Загремели барабаны, и все присутствующие поднялись со своих мест. Казалось, что лишь Радомор продолжал оставаться безучастным к происходящему. В зал вошли священники, сжимая в руках кадильницы с курящимися благовониями. За ними проследовали септаримы, бледные и хладные, как сам главный герольд Кандемар. Воины в сверкающих серебром доспехах встали у стены позади герцогов.
Огонь горящих свечей озарял трапезную золотистым светом. В ноздри бил кружащий голову аромат благовоний.
И наконец в замерший в ожидании зал вступил сам государь Эрреста — Рагнал. С его пояса свисал фамильный меч, передававшийся в наследство от поколения к поколению. На голове тускло сверкала корона из красного золота, усыпанная чёрными сапфирами.
— Ну что ж, пора приступить к этому безумию, — мрачно произнёс Рагнал. Эти слова послужили сигналом к началу пира.
Покуда одно блюдо сменяло другое, священник-арбитр успел произнести немало мудрых слов. Рыцарям, проявившим на турнире мужество и храбрость, были поднесены дары от лордов. А шторм за стенами крепости все набирал силу. В узких амбразурах и бойницах сверкали молнии, гром грохотал с такой силой, что некоторые из воинов вздрагивали. Дьюранд не отнимал пальцев от рукояти меча.
Радомор сидел все так же недвижим, не произнося ни слова. По словам Гермунда, у заговорщиков не хватало голосов, чтобы низложить короля. Радомор кипел от ярости. Вскоре все присутствующие в зале стали коситься на главный стол, посматривая на участников Совета, собиравшихся голосовать за низложение короля. Даже последний дурак понимал, что бушующий за стенами ураган — не случайность.
Лишь несколько человек отделяло Дорвен от Дьюранда, и все же девушка сидела слишком близко к чернецам, телохранителю Радомора и герцогам Эрреста. Она поднесла к губам чашу и вздрогнула, видимо, почувствовав на себе дикий взгляд Дьюранда.
— Как ты называешь этих ребят в чёрном? — неожиданно спросил Берхард.
Дьюранд почувствовал, как Оуэн сжал его руку.
— Ты их кличешь «чернецы»? Я не ошибся? — продолжил одноглазый рыцарь.
— Вроде да, Берхард, — отозвался Оуэн.
— Знаешь, я уже о них слышал. Довелось мне как-то познакомиться с механиками. Они плыли со мной на барже по Гринроуд. Я был наёмником — меня взяли в охрану каравана, обещав хорошо заплатить. Пошли слухи, что к югу от Вудэнда промышляют банды разбойников.
— Чему здесь удивляться? — отозвался Оуэн. — Там много добычи. По Гринроуд в Эррест везут чуть ли не половину всех товаров. Так, по крайней мере, рассказывают.
Один из чернецов поднял голову, кинув на Дьюранда быстрый взгляд.
— Ну так вот, — кивнул Берхард. — Стою я на барже, в одной руке — арбалет, другой почёсываюсь — мошкара меня искусала страшно. Эти двое смотрят в воду, над рекой тучи комаров и прочей мелкой дряни, я верчу башкой, мечтая лишь об одном — скинуть эту чёртову кольчугу. Тут я что-то ляпнул про жару. А эти двое начали хохотать. Сказали, что они с юга и человек, ни разу не глотавший пыли Тотарры, понятия не имеет, что такое настоящая жара.
Теперь уже оба чернеца, оторвавшись от стоявшего перед ними блюда, подняв брови, пялились на Дьюранда. У воина перехватило дыхание.
— Механики как раз ехали после осады Понтэя. Видать, той самой осады, о которой поётся в песне, — Берхард стукнул кулаком в грудь и во весь голос запел. — «Девять башен высоких славят Понтэй, но Баррис — стоит з стороне. Бежал Вальдемар и укрылся он в ней…», — рыцарь, замолчав, повернулся к Дьюранду. — Знаешь эту балладу?
Дьюранд, обеспокоенный вниманием чернецов, ничего не ответил.
— Слово за слово — мы разговорились. Речь пошла о Вальдемаре, ну и, конечно, о мятеже. Выяснилось, что эти твои чернецы были как раз из лагеря мятежников. Служили при дворе. Когда-то были священниками. Так, по крайней мере, мне рассказывали.
Теперь чернецы улыбались.
— Священниками? — не веря собственным ушам, переспросил Дьюранд.
— Так сказали механики, — пожал плечами Берхард. — То ли писцы, то ли арбитры. Видать, нашим друзьям надоело раболепствовать, пресмыкаться, ползать по шёлковым коврам и спать в холодных кельях, сидеть на хлебе и воде, тогда как их господа утопали в роскоши, упиваясь из золочёных чаш лучшими винами Вуранны.
Чернецы налили себе в кубки тёмное, как кровь, вино. Один из них облизал губы. Дьюранд почувствовал, как под рукой что-то шевельнулось, но был не в силах отвести взгляд. Снаружи сверкали молнии и грохотал гром.
— Они стали убирать соперников. После одного пира кастелян и три бейлифа захворали так тяжко, что вскоре померли. Впрочем, нет, вру, кастелян выжил, правда, полностью облысел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158