Он представил высокий утёс, уходящие на юг поля, понимая, что остался с незнакомцами один на один. С уст Дьюранда сорвалось ругательство. Казалось, всадников извергла сама преисподняя; сияние луны не рассеивало тьму, а лишь подчёркивало черноту их одежд.
Все незнакомцы, неподвижно высившиеся в сёдлах, были рыцарями. С их плеч ниспадали чёрные плащи. От коня к коню двигались две фигурки, одетые в мрачные робы с длинными рукавами. Фигурки людей, так похожие на птиц-падалыциков. В центре маленького отряда на коне восседал, сверкая бритым черепом, сам герцог Ирлакский.
Дьюранд вспомнил беседу с Аильнором у Фецкой лощины. Они оба знали, что ждёт старого герцога. Глупо было надеяться, что Аильнор остался в живых.
Дьюранд почувствовал, как Радомор ожёг его взглядом, и воин, памятуя о страшном жаре, царившем в трапезной Ферангора, с ужасом осознал, что глядящий на него человек променял свою душу на королевский венец.
Вдруг всего в нескольких шагах от Дьюранда из палатки выбрался Гермунд. Окажись скальд на фут ближе, он бы уткнулся прямо в клинок, который воин сжимал в руках.
— Кто-то приехал, — скальд облизал губы, ворочая глазами, словно лунатик. — Что-то движется.
Дьюранд, уставший от тайн и загадок, схватил скальда за грудки и потащил его к мосту.
Не сводя глаз с Радомора, Дьюранд присел на бочонок и начат править лезвие меча. Гермунд с беспокойством переминался с ноги на ногу, не говоря ни слова.
Постепенно черви скрылись под землёй, а чёрное небо на горизонте окрасилось бледно-голубым. Из палатки показался Эйгрин, одетый в кольчугу и жёлтую куртку. Кинув беглый взгляд на Радомора и его спутников, рыцарь направился к краю восточного утёса и преклонил колена, ожидая появления Небесного Ока.
Для остальных членов отряда прибытие Радомора оказалось большой неожиданностью. Каждый воин, выбравшись из палатки, замирал, удивлённо уставившись на группу неподвижных всадников. Многие подходили поближе, останавливаясь рядом с сидящим на бочонке Дьюрандом. Кто-то хватался за оружие, но большинство просто пялилось, так и забыв про одежду, покуда Дьюранд, сохраняя хладнокровие трудился над клинком.
С наступлением рассвета в облике незнакомцев наметились перемены. Кровавая заря осветила один и тот же рисунок, украшавший нагрудники молчаливых рыцарей. Все увидели знакомый герб Ирлака: на зеленом поле — изогнувшийся в прыжке леопард, выпустивший когти.
Гермунд почесал голову краем шляпы, которую сжимал в руках.
— Что бы он ни сделал, все пойдёт прахом, — прошептал он. — Боги… Боги…
Это были первые слова, которые сорвались с его уст после нескольких часов молчания. Дьюранд почувствовал, как волосы на голове встают дыбом, но постарался ответить как можно более спокойно:
— Будем надеяться, что пророчество сбудется.
— Боже, — прошептал Гермунд. — Что же он наделал? Такой вонью пахнуло — у меня аж дыхание спёрло.
Рука воина, сжимавшая точильный камень, резко остановилась. Дьюранд чувствовал лишь запах моря.
— Ты о чем? О какой вони ты говоришь? — спросил он.
— Однажды я повстречался с мудрой женщиной, — скальд снова облизал губы. — Она сказала, что, когда поблизости духи зла, она чувствует прикосновение чьих-то холодных пальцев. Я же чувствую вкус или скорее запах. Сейчас воняет раскалённым свинцом.
— Хочешь сказать, что тебе под силу чувствовать то, что недоступно остальным? — спросил Дьюранд.
Вместо ответа, скальд принялся лихорадочно шарить по карманам и наконец, потянувшись к шее, стащил с неё кусок зеленой материи:
— Держи, — сказал он, протягивая ткань воину. — Пусть лучше она будет у тебя.
Стоило пальцам Дьюранда коснуться материи, как он понял, что скальд протягивает ему вуаль Властительницы Гесперанда.
Дьюранд раскрыл было рот, но на его плечи опустилась рука Берхарда. Рядом с одноглазым рыцарем высился Оуэн. За их спинами что-то бубнил Бейден, поминавший Дьюранда недобрым словом. Вскоре к ним подошёл Ламорик в сопровождении Конзара.
Из замка показалась группа людей, среди которых Дьюранд узнал сенешаля Бидэна. Они остановились возле Радомора и чернецов и заговорили, но о чем — слышно не было.
— Отряд одет в цвета Ирлака, — заметил Берхард.
— Раз Радомор жив, значит теперь он — герцог Ирлакский, — тихо произнёс Ламорик. — Отцеубийца. Поверить не могу. Он здесь, чтобы захватить престол.
— Он будет сражаться вместе с бароном Хиркенвальдом, — добавил Конзар. — Поэтому его назначат маршалом Южного войска.
Радомор ждал начала турнира в южной части обширного внутреннего двора крепости. Возле него вот уже несколько часов стоял, преклонив колена, то ли новый капитан, то ли телохранитель.
Стараясь не выпускать герцога Ирлакского из вида, Дьюранд отнёс копья, кольчугу и прочее снаряжение в северную часть двора. Туда же он отвёл гнедого коня, доставшегося ему от Керлака. Воин проверил обмотку рукояти клинка и сбрую, посмотрел, надёжно ли держат лямки щита. Все это время он то и дело посматривал на противоположную сторону поля.
Наступил день решающей битвы.
Мало-помалу двор стал заполняться рыцарями и оруженосцами, над головами которых, протяжно крича, кружили чайки.
Дьюранд внимательно всматривался в каждого рыцаря, стараясь угадать сильных противников. Время от времени возле него останавливался то один, то другой рыцарь из Монервея, окидывая Дьюранда изумлённым взглядом. Воин не обращал на них внимания, ему было нечего им сказать. Когда Дьюранд почти закончил проверку снаряжения, мимо него прошагали три герольда, державшие в руках молотки и колья. Берхард вместе с несколькими рыцарями тянули шеи — считалось, что по сорту дерева, из которого вырезаны колья, можно попытаться предсказать исход турнира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158