грузчики уронили старинный дубовый шкаф, принадлежавший отцу, и поцарапали стенку; телефоны подключили вовремя, спасибо супруге; Смит прислал гигантский фикус, который будет стоять в приемной, а Рон Макгиннис даже заехал лично пожелать братьям удачи. Филип не мог понять, насколько искренен интерес во взгляде Николь: даже после долгих недель знакомства он все еще недостаточно знал ее.— А лучше всего то, — продолжал Джозеф; не обращая внимания на официанта, который подошел принять заказ, — что почта приходила бесперебойно, поэтому деятельность «Аршамбо и Аршамбо» не прерывалась. — Он поцеловал сияющую Камиллу в щеку. — Вот за это нашей будущей маме огромное спасибо.— Кстати, о мамах, — сказала Николь, наблюдая, как официант наливает кьянти в ее бокал. — Филип, тебе удалось что-нибудь узнать? Ну, насчет отказа от ребенка?Филип поперхнулся, обвел взглядом фрески на стенах и гипсовые скульптуры, изображающие детей с гипсовыми гроздьями винограда в руках. Он чувствовал, как Джозеф сверлит его взглядом.— Нет, дохлый номер. Да ладно…Может быть, Джозеф пропустит это мимо ушей? Может быть…— Как это — отказ от ребенка?Джозеф хранил молчание, а вопрос задала Камилла, в эти дни особенно чуткая к любым упоминаниям о детях.Филип вспыхнул.— Да так, меня попросили об одной мелочи. Ничего особенного. — Филип взял два хрустящих хлебца с чесноком. — Попробуй, — предложил он Николь. — Хлеб просто замечательный.— О чем это тебя попросили? — вступил в разговор Джозеф.Филип пожал плечами:— Я же сказал, ничего особенного. Выбрось из головы.Он положил в рот хлебец и запил его большим глотком вина.— Я полагал, мы этот вопрос закрыли несколько лет назад.Джозеф и не подумал прекратить разговор — ему не было дела до того, что Филипу, возможно, не слишком приятно развивать эту тему в присутствии Николь.— Речь не обо мне, — пояснил Филип. — Меня попросили друзья.Громкий вздох Джозефа, пожалуй, заглушил на секунду звуки скрипок и мандолин.— Почему-то людям вечно хочется ворошить прошлое.— У детей есть свои права. В частности, они имеют право узнать о своем происхождении, если пожелают, — возразила Николь.Филип тут же запечатлел на ее ненакрашенных губах нежный поцелуй. Он ни разу не спрашивал мнения Николь о правах приемных детей.— Не согласен, — решительно заявил Джозеф. — Таким образом мы открываем бутылку, и не исключено, что из нее выскочит джинн. Нарушение тайны усыновления — это вторжение в частную жизнь. Подумайте, сколько горя принесет семье разглашение тайны. Я бы назвал это эмоциональным шантажом.Николь засмеялась:— Сомневаюсь, что друзья Филипа — шантажисты.Шантаж. Джесс ни за что не станет никого шантажировать. Вот ее отец — другое дело. У этого человека достало цинизма и жестокости заплатить родственникам ребенка Джесс за то, чтобы они навсегда уехали из города и не пытались встретиться с ней. Вот что такое шантаж.Филип положил в рот еще один хлебец.«Двести тысяч долларов, — думал он, прислушиваясь краем уха к спору, разгоревшемуся между Николь и Джозефом. — Двести тысяч долларов были заплачены семье Ричарда, и кто-то заплатил пятьдесят тысяч мисс Тейлор неизвестно за что. В то время это были колоссальные деньги».— Я же никого не обвиняю. — Джозеф слегка повысил голос. — Просто полагаю, что ничего хорошего не выйдет из встречи человека с женщиной, отказавшейся воспитать его.Воспитать? Филип вдруг выпрямился.Шантаж?Эта версия была чудовищной, но правдоподобной, и Филип уже не мог ее отбросить.Марша Браун говорила, что найти номер персонального страхового свидетельства легче всего.Филип быстро поднялся.— Прошу прощения, — сказал он, — мне нужно срочно позвонить.— Джесс, — выдохнул он в трубку, — как звали отца вашего ребенка?На другом конце провода повисло молчание.— Ричард. Ричард Брайант.Опять наступило молчание. Филин чувствовал, как забилось его сердце, как заиграл адреналин в крови.— Может быть, Ричард Брайант-младший, — тихо добавила Джесс. — Я точно не помню. Прошло столько времени…Филип прикрыл глаза.— Отлично, Джесс. Я скоро вам позвоню.Он достал из кармана горсть мелочи и набрал номер Марши Браун.Джесс подошла к окну. Не понятно, почему Филип вдруг заинтересовался фамилией Ричарда. Какое это имеет отношение к ребенку?— Мама!Джесс вздрогнула от неожиданности, но обрадовалась, что услышала голос Тревиса, а не Моры.— Да, родной?Тревис стоял посреди кухни, весь мокрый и грязный. Он устроился рабочим по уборке территории кондоминиума, заявив матери, что отныне сможет платить за учебу в колледже сам, а не брать деньги у нее.Джесс уставилась на своего восемнадцатилетнего рыжего сына, выглядевшего так, будто он только что вылез из песочницы и попал под проливной дождь.— Так, поскользнулся чуть-чуть.— Чуть-чуть? — Она всплеснула руками. — Немедленно переодевайся, я брошу все это в машину.Тревис расстегнул рубашку и снял джинсы.— Что ты, собственно, делал возле пруда?— Боже мой, Тревис!. — раздался с порога голос Моры. — Хватит разгуливать в трусах. Эдди уже выехал.Джесс, скомкав грязную одежду, поспешила к стиральной машине.— Он упал в пруд, — бросила она Море. — Не приставай к нему.С того дня, как Мора приехала домой на летние каникулы, Джесс ощущала напряжение в их отношениях. До сих пор она не упрекала дочь за то, что та все разболтала Чарльзу. «Но, — думала Джесс, запуская стиральную машину, — возможно, лучше было бы наконец объясниться. Мора, конечно, покричит, зато потом успокоится».Она вернулась на кухню. Мора стояла у открытого холодильника. Тревис, вероятно, ушел в комнату, по обыкновению, подчинившись старшей сестре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86