– А почему ты решила, что это я?
– Потому что только ты знаешь этот номер.
– Ладно, – довольно пробурчал Роберт. – Знаешь, я тут подумал... Словом, почему бы не заглянуть к тебе сегодня на новоселье?
– Да, но грузчики появятся только завтра. Пока здесь совершенно пусто...
– Ну и что? Кому нужна мебель? Ключ-то у тебя есть?
Последовало короткое молчание.
– Когда бы ты хотел зайти? – спросила наконец Бэмби.
– Почему бы не прямо сейчас?
– Жду.
Здорово!
Пять минут спустя Голдсмит уже сидел в автомобиле, направляясь туда, где его запросто могли застукать.
Глава 33
Торги по продаже картин старых мастеров всегда устраиваются на протяжении одной недели. В «Сотби» они происходят во вторник, и к этому времени у всех – а в «Кристи» и «Бергли» особенно – перехватывает дыхание.
Зандра и Кензи отправились на аукцион вместе.
– Сейчас разнюхаем, разберемся, что к чему, тогда станет ясно, как у нас все пройдет в четверг, – зашептала Кензи, усаживаясь на свое место.
Зандра скептически огляделась.
– Что-то народу немного. И куда это все подевались?
– Остается надеяться, что у тех, кто здесь, настроение боевое, – буркнула Кензи.
Но ее надеждам не суждено было сбыться. Почти половина из ста восьмидесяти четырех картин остались не проданными.
В «Кристи» аукцион был на следующий день. И вновь Зандра с Кензи отправились на разведку. И опять было продано лишь чуть больше половины из двухсот полотен.
Дождавшись конца торгов, Зандра с Кензи поплелись на работу. На душе у них было так же тускло и слякотно, как на улице.
– Все из-за этого чертова кризиса, – пробормотала Кензи, потуже затягивая шарф на шее. – На продажу – все, что угодно, да только никто не покупает.
– И не говори, – вздохнула Зандра. – Да, Гольбейн нам бы сейчас не помешал.
– Это уж точно, – вздохнула Кензи. – Да что толку об этом говорить? Остается только попробовать половить рыбку в мутной воде. Никто не хочет раскошеливаться.
На перекрестке Шестидесятой и Мэдисон-авеню они остановились в ожидании зеленого света.
– Ничего хорошего я завтра не жду, – рассеянно заметила Кензи.
Зандра состроила гримасу.
– Представляешь, каково сидеть на этом проклятом подиуме, объявлять цены, делать вид, будто ты ужасно занята, а никто ничего не покупает и все просто пялятся на тебя, словно на какую-то диковину в зоопарке!
– Эй! – Кензи дернула ее за рукав. – Пока мы тут с тобой болтаем, зеленый давно горит. Пошли!
Они поспешно двинулись через улицу.
– Черт! – Кензи внезапно остановилась и подняла голову.
– Что такое?
– Снег идет. Вот ужас! Если повалит, то нам завтра вообще ничего не светит. – Она умоляюще посмотрела на Зандру. – О Господи, ну почему нельзя... хоть заболеть, что ли?
– Сама знаешь почему. Мы профессионалы. У нас есть своя гордость. И еще надо спасать отдел от нашего Возлюбленного Великого Вождя.
Именно так прозвал Бэмби Арнольд Ли, следуя примеру северных корейцев, которые иначе и не называют покойного Ким Ир Сена.
– Ты права.
Снова зажегся красный, и стоящие на перекрестке машины нетерпеливо загудели.
– Ну ладно, чего застыла! Не ровен час, угодишь под колеса!
– А что, неплохо бы, – криво ухмыльнулась Кензи.
К тому времени, как они добрались до «Бергли», снег уже валил вовсю.
– Я слышал прогноз, – заметил Арнольд Ли. – Снега завтра выпадет на шесть–восемь дюймов.
Было почти семь вечера, но все они еще трудились, готовясь к завтрашнему аукциону.
– А теперь скажи что-нибудь хорошее, – взмолилась Кензи, – ну, пожалуйста, что тебе стоит!
– Пришло еще тридцать отказов от участия.
– Так, что еще... хорошего?
– Сняты с продажи четыре лота.
– Какие? – устало спросила Кензи.
– 4-й, 113-й, 161-й и 201-й.
Ей не надо было рыться в каталогах. Якоб Йорданс, ориентировочная цена от двухсот до трехсот тысяч долларов; Лоренцо ди Никколо, от ста до ста пятидесяти; Хендрик Тербрюгген, от трехсот до пятисот; и наконец, Веронезе, та же цена.
Четыре жемчужины всего аукциона.
Кензи закрыла глаза. Да, завтра предстоит веселый денек.
К половине седьмого утра улицы уже засыпал слой снега толщиной в пять дюймов, и белый плотный покров и не собирался таять. По радио объявили о закрытии школ и аэропортов. Временно прекратили работу и некоторые уличные автостоянки.
«Вот если бы и аукцион можно было отменить так же просто», – тоскливо подумала Кензи.
Прибавив звук, она поплелась на кухню и заварила свой любимый кофе. Через несколько минут кофейник уже вовсю пыхтел.
На пороге появилась Зандра и, протирая глаза, принюхалась.
– Кофе? Ты чудо. А то на чай я уже и смотреть не могу. Хоть взбодрюсь немного. Хорошо спала?
– Как убитая. А ты?
– Как младенец. – Зандра сладко потянулась, зевнула и, подойдя к окну, выглянула наружу.
Занимался рассвет. От снега во внутреннем дворике исходило слабое загадочное мерцание, в воздухе кружились мириады невесомых снежинок.
– О Господи, все идет и идет.
– И не говори. Закрыты школы и аэропорты.
– А что с аукционом? – Зандра задернула штору и повернулась к Кензи.
– А что с ним сделается? Все как обычно, – вздохнула Кензи.
– Быть того не может!
– Еще как может. Знаешь, как говорят, матч состоится при любой погоде.
– Да, понимаю, но все-таки... – Зандра протянула руку к окну. – Даже в такой снегопад?
– Боюсь, что да. За все то время, что я работаю в «Бергли», торги не отменили ни разу.
В кухне что-то щелкнуло. Кофе готов.
Кензи вышла и тут же вернулась с двумя дымящимися чашками.
– Держи.
Зандра обхватила чашку обеими ладонями, подула и, осторожно глотнув, подняла голову.
– Право, дорогая, будь хоть капля здравого смысла у наших начальников, они перенесли бы торги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175