А в этих бумагах и отчетах нет ничего, что могло бы сравниться с сеансом секса, который дает ему зарядку на целый день.
Ну да ладно, с глаз долой – из сердца вон. Голдсмит зашелестел бумагами.
– Мисс Тернер!
Голос был тонкий, но господин, просунувший голову в полуоткрытую дверь кабинета, еще субтильнее.
– Не помешаю?
– Мистер Споттс! – хором воскликнули Кензи и Арнольд, одновременно откатываясь от столов и вскакивая на ноги.
– Стало быть, вы вернулись! – радостно воскликнула Кензи, и все трое заключили друг друга в объятия.
Споттс поцеловал Кензи в лоб и отеческим жестом растрепал Арнольду волосы. Затем, внимательно рассмотрев обоих поверх очков, сидящих на самом кончике носа, сказал:
– Да, я вернулся. По крайней мере пока, мои дорогие, пока... – Он прикрыл ладонью рот и откашлялся. – Но об этом позже.
Разговаривая со Споттсом, Кензи приходилось задирать голову. Роста он, при своем тщедушном телосложении, был высокого. Правда, из-за сильного остеопороза ему приходилось сутулиться. Глаза у него были цвета влажного топаза, череп – лысый, несколько длинных прядей седых волос он зачесывал назад, а кожа на темени просвечивала, как у всех стариков. Одет он был, как всегда, превосходно: сшитый на заказ тесно-серый шерстяной костюм, светлая рубашка в полоску, безупречно завязанный бордовый галстук в мелкую горошину и в тон ему платок, выглядывающий ровно настолько, насколько положено, из верхнего кармана пиджака.
Какое-то время все трое стояли молча, просто наслаждаясь обществом друг друга. Несмотря на более чем пятидесятилетнюю разницу в возрасте, ладили они великолепно.
– Здорово, что вы вернулись, теперь дела войдут наконец в свою колею! – радостно сказала Кензи, снова обнимая почтенного старца.
– Ну так как? – заговорил Арнольд. – Что сказали врачи?
Споттс поцокал языком:
– Жить, говорят, буду.
– Тогда откуда это вытянутое лицо? – спросила Кензи. – Есть, что ли, и плохая новость?
– Есть, и очень плохая, – со слабым вздохом ответил Споттс.
– А что такое? – Кензи обеспокоенно посмотрела на Арнольда.
Мистер Споттс снова вздохнул, сдул с рукава несуществующую пылинку и усадил очки на переносицу, словно перекрывая канал, по которому распространяется боль.
– Плохо то, что я не смогу больше работать, – негромко проговорил он.
Кензи с Арнольдом безмолвно уставились на него.
– То есть как это? – Арнольд первым обрел дар речи.
– Эти чертовы эскулапы уговаривают меня не волноваться. Выходите, говорят, на пенсию и наслаждайтесь жизнью. Ничего себе! – Он покачал головой, при этом отвислая кожа на подбородке задрожала от ярости. – Как, скажите на милость, могу я наслаждаться жизнью, если лишить меня занятий искусством? Ведь это и есть моя жизнь!
– О, мистер Споттс, – простонала Кензи. Вид у нее был совершенно несчастный.
Споттс поднял бледную шишковатую руку.
– Довольно об этом. Мои кардиологические проблемы – последнее, о чем сейчас хотелось бы говорить. А теперь к делу. Видите ли, мисс Тернер, нынче вечером я приглашен к принцу Карлу Хайнцу фон унд цу Энгельвейзену. Как вы знаете, это один из самых наших уважаемых клиентов. Раньше я всегда обслуживал его лично, поэтому вряд ли вы встречались.
Кензи покачала головой.
– Мне приходилось видеть его фотографии в газетах.
– Тем более пора вас ему представить. Если у вас нет ничего более интересного, пойдемте вместе.
– Вы хотите, чтобы сегодня вечером я была вашей девушкой? О, мистер Споттс, как это замечательно!
– Не девушкой. – Споттс строго посмотрел на Кензи поверх очков. – Вообще-то я терпеть не могу такие мероприятия и обычно избегаю их. Но в данном случае... – Споттс красноречиво пожал плечами.
– В любом случае огромное спасибо! – пылко сказала Кензи.
– Отлично. Да, и надо одеться как подобает, это официальный прием. Впрочем, поговорим об этом позже. А пока, если у вас есть время, может, пообедаем вместе? – Он перевел взгляд с Кензи на Арнольда и обратно.
– Прекрасная мысль! – Кензи так и подпрыгнула.
– Просто отличная! – поддержал ее Арнольд.
– Ну и слава Богу. Я угощаю. – И, махнув рукой на прощание, Споттс вышел. Судя по тому, как уныло побрел он в сторону своего кабинета, было ясно, что он просто собирается очистить стол от своих вещей.
– Бедный мистер Споттс, – с чувством сказала Кензи, усаживаясь на стул и разворачиваясь в сторону Арнольда. – Отставка убьет его, – тихо добавила она.
– Точно, – откликнулся Арнольд. – «Бергли» всегда был для него родным домом. Дай ему волю, он бы здесь дневал и ночевал.
– Не могу представить, как здесь будет без него.
– Не только ты.
И верно, А. Дитрих Споттс был сам по себе целое учреждение – единственный в нью-йоркском филиале, кто работал здесь с того самого дня, как впервые распахнулись его двери, а было это сорок два года назад. И уже более трех десятков лет он возглавлял отдел картин и рисунков старых мастеров, и обоим – Кензи и Арнольду – было совершенно ясно, что с его уходом здесь все будет иначе.
– Здорово, ребята! – Печальный разговор прервало звонкое чириканье. В комнату ворвалась Бэмби Паркер, с ходу швырнув на стол свою роскошную сумку.
Буркнув что-то в ответ, Арнольд и Кензи вернулись к работе.
– Я что, опоздала? – Бэмби невинно округлила глаза. – Должно быть, часы остановились. – Сдвинув брови, она постучала ногтем по золотым часикам и прижала их к уху.
Арнольд закатил глаза; Кензи против воли опустила взгляд на изящные туфли своей соперницы. Сидели они как влитые, и Бэмби это знала. Оно и понятно – подошвы у нее никогда не отрываются, как никогда не спускаются петли на колготках из тончайшего шелка, и никогда не ломаются отполированные до блеска ногти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175