– Спокойной ночи, – проворковала она и повернула выключатель.
Комната погрузилась во тьму.
Кензи свернулась, как младенец во чреве матери, и мгновенно заснула.
Глава 26
Назавтра, ближе к полудню, на втором этаже аукционного дома «Кристи», что на перекрестке Парк-авеню и Пятьдесят девятой улицы, отчетливо запахло деньгами.
Сами торги были назначены на следующий день, а сегодня изделия Фаберже и произведения русского искусства, старинные награды и серебро, а также золото английского, европейского и американского происхождения были выставлены на всеобщее обозрение. Вот от этих-то серебряных с позолотой, украшенных эмалью и финифтью чайных сервизов, расписанных золотом дверей от королевских покоев XVIII века, на которых в полный рост были изображены святые Иоанн и Василий, исходил неуловимый запах богатства. Он плыл, подобно тончайшим духам, от вручную расписанного фарфора, поднимался от больших стеклянных ящиков с кавказским оружием и вековой давности табакерками.
Иные из этих предметов особо потрясали воображение, не оставляя равнодушными даже самых разборчивых знатоков вроде Бекки Пятой. Уже много лет она не пропускала ни одного сколько-нибудь серьезного аукциона, ни одного значительного вернисажа, не уставая восхищаться разнообразными сокровищами, представляющими подлинную историческую ценность, а иногда, в редких случаях, еще и распространяющих вокруг себя некую магическую ауру.
Ибо что может сравниться с серебряным кубком, из которого пила сама Мария Антуанетта?
Около него Бекки и остановилась. Ее сопровождал принц Карл Хайнц, только вчера вернувшийся из Германии. На некотором расстоянии маячили двое охранников, словно лазером просвечивающие всех, кто окажется поблизости.
– Так как там старый князь? – прошептала Бекки своим обычным шелковистым голосом. В виде исключения она сегодня не приняла всегдашних мер предосторожности, сдвинув огромные темные очки на затылок. – Ему по крайней мере не хуже?
– Пока нет, – так же негромко откликнулся Карл Хайнц. – Но звонок был нешуточный. Подозреваю, что моей сестричке Софье не слишком понравился такой оборот дела, – с кривой усмешкой добавил он.
– Еще бы! – Бекки искоса посмотрела на собеседника. – Ведь им с мужем уже плыли в руки миллиарды, которыми они могли бы лично распоряжаться от имени своего старшего сына!
Бекки остановилась у очередной витрины посмотреть на великолепно расписанный холодильник для вина XVIII века. Видимо, он не произвел на нее должного впечатления, ибо Бекки, слегка нахмурившись, покачала головой и двинулась дальше.
– А вы? – вежливо поинтересовался Карл Хайнц, заложив на немецкий манер руки за спину. – Надеюсь, все в порядке?
– А то вы сами не знаете? У меня всегда все в порядке. Гм-м...
Бекки жадно впилась глазами в двухфутовый сосуд из серебра и эмали. Он был выполнен в форме русской церкви с большой бирюзовой луковицей-куполом посредине и четырьмя, поменьше, по бокам. С трех сторон внутрь вели дверцы с изображением распятия.
Бекки полистала каталог и нашла нужное место.
– «Дарохранительница. Николай Тарабаров. Москва, около 1910 года», – вслух прочитала она и вопросительно посмотрела на Карла Хайнца.
Он улыбался.
– Очень красивая вещь, – сказал Карл Хайнц. – Настоящий шедевр в миниатюре.
– Да, в чем, в чем, а в этом русским не откажешь, такие вещи они делать умеют. – Бекки снова заглянула в каталог и слегка нахмурилась. – Так, ее оценивают в шесть – восемь тысяч. Что-то маловато. – Она снова посмотрела на Карла Хайнца.
– Да, не густо. – Он решительно закивал головой.
Бекки просунула ему руку под локоть и повлекла к стене, на которой были развешаны иконы. Народу здесь почти не было.
– Ну а теперь, коль скоро уж мы заговорили о деньгах...
– А что такое? Поистратились? Сколько вам нужно?
– Я не шучу, – свистящим шепотом проговорила Бекки.
– Вижу. – Карл Хайнц посмотрел на нее с нескрываемым удивлением.
– Не шучу, потому что дело нешуточное. – Бекки вздохнула, прижала ему к груди затянутую в перчатку ладонь и на мгновение опустила глаза, словно разглядывая собственные пальцы. – Выслушайте меня, Хайнц, выслушайте, ради Бога!
Он выжидательно промолчал.
– Вам надо наконец жениться! – выпалила Бекки.
Карл Хайнц беззвучно рассмеялся.
– Так вот, стало быть, зачем вам понадобилось со мной так срочно увидеться? – Слова эти прозвучали скорее утверждением, нежели вопросом.
– Верно, – призналась Бекки. – Пора озаботиться наследством. – Она взяла его за лацканы пиджака и притянула к себе. – А то поздно будет!
Неподалеку от них остановились двое довольно известных людей. Они что-то живо обсуждали, скорее всего то, как бы выбрать удобный момент и подойти к Бекки. Охранники меж тем остановились в положенных десяти шагах, готовые в любой момент преградить им путь.
Но Бекки с Карлом Хайнцем было не до них.
– Нельзя больше тянуть, – настаивала Бекки. – Неужели даже история с отцом вас ничему не научила? Право, милый, пора бы повзрослеть.
Карл Хайнц вздохнул, почесал лоб и повернулся к стене.
Оттуда на него молча взирали русские святые: Владимирская Божья Матерь; Николай Угодник; Георгий Победоносец... Все они казались здесь чужими, словно их доставили сюда обманом и против собственной воли.
– Хайнц, – настойчиво продолжала Бекки, – ну почему... почему все думают о вас, кроме вас самого?
– Почему? – повторил он с легкой улыбкой. – Да потому, наверное, что на этот предмет у меня есть вы.
– Перестаньте молоть чепуху! – Глаза Бекки сердито сверкнули. – Я действительно беспокоюсь за вас, но только потому, что вы мне небезразличны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175