Ну а дальше все понятно – я влюбился в его дочь. Ее звали Елена. По прошествии недолгого времени мы обвенчались.
– Она была красива? – Кензи почувствовала укол ревности.
– Елена? – Ханнес со вздохом прикрыл глаза. – О да... Настоящая красавица.
– Так что же?..
– Судьба, – горько сказал Ханнес. И сделался вдруг маленьким и беззащитным. – Господи, и как же я... – Голос у него сорвался, он остановился на середине фразы и поспешно отвел глаза.
И все же Кензи успела заметить в них не только боль, но и... скрытую угрозу. Она ласково погладила его по стиснутым в кулак рукам.
– Ну что ты, стоит ли так себя терзать?
– Стоит, – хрипло ответил он, – еще как стоит. И я скажу тебе почему. У тебя есть право это знать.
– Смотри, тебе виднее. Только знай, я не настаиваю...
Ханнес надсадно закашлялся – так трещит корабельный руль при шквальном порыве ветра.
– Это случилось семь лет три месяца и двенадцать дней назад. В день нашей свадьбы. И только потому, что Елена и мои родители оказались не там и не в том месте, где нужно.
Голос его сорвался, Ханнес отчаянно замотал головой и взъерошил волосы.
– Они направлялись в церковь на венчание и по дороге зашли в банк, где хранились наши драгоценности, – за ожерельем, которое по семейной традиции надевает невеста. Ты только подумай – они умерли из-за какой-то там безделушки!
Кензи ошеломленно посмотрела на него.
– Грабители! Вооруженные грабители...
Эти слова он прошептал так, что Кензи пришлось изо всех сил напрячься, чтобы расслышать их.
– Отец, мать и Елена столкнулись с ними совершенно неожиданно... И они расстреляли всех троих...
– И к чему их приговорили?
– Да ни к чему! Их до сих пор не нашли.
Кензи недоверчиво посмотрела на него. В ее сознании совершенно не укладывалось, как это вообще возможно – убить и скрыться как ни в чем не бывало.
«С детства, – подумала она, – нас приучают к мысли, что преступников неминуемо ловят и наказывают. Но оказывается, так бывает только в кино. В жизни все иначе. Жизнь жестока, несправедлива и уродлива».
Ханнес медленно поднял глаза. В них застыли слезы.
– Ты даже не можешь себе представить, Кензи, каково мне тогда было...
– Ну и как же... как же ты справился с этим? Что было потом?
– А что мне оставалось? – Ханнес понурился. – Я дал себе слово найти убийц. Вот и ищу до сих пор. Теперь ты все знаешь. Так я попал в полицию. Хотя, честно говоря, – криво улыбнулся он, – меньше всего я собирался заниматься поиском похищенных произведений искусства. Мне были нужны убийцы.
– А это как получилось?
– Начальство так решило. Но может, оно и к лучшему. Похоже, с этой работой я справляюсь.
Ханнес как будто немного успокоился.
– Ну все, довольно об этом, – решительно сказал он. – Не за тем я затеял этот ужин, чтобы напускать на тебя своих демонов. Что заказываем?
Кензи пробежала глазами меню, но мало что сумела разглядеть. Названия блюд расплывались у нее перед глазами. О еде она сейчас меньше всего думала – только о Ханнесе.
Да, наверное, нелегко ему было рассказывать все это. Он не из тех, кто привык откровенничать.
– Ну, выбрала? Что будешь есть?
– То же, что и ты.
Ханнес заказал рыбное ассорти и овощи.
«Смотри-ка, – радостно подумала Кензи, – не только в постели бесподобен, но и толк в еде понимает. Редкое сочетание».
У Кензи сладко заныло сердце. Теперь она точно знала, чем должен закончиться этот вечер. И хотела этого.
Судя по тому, как Ханнес внезапно расплылся в широкой улыбке, он тоже.
Ханнес остановил проезжающее такси и, не спрашивая у Кензи, дал водителю свой адрес.
Она довольно хмыкнула и уютно устроилась рядом с ним на заднем сиденье.
Скоро они будут в его постели.
Ханнес, надо отдать ему должное, умел обращаться с женщинами. Любовников (включая Чарли с Ханнесом) Кензи могла сосчитать по пальцам, но и того хватало, чтобы оценить его умение не только брать, но и давать. Обычно мужчинам надо только одно – получить удовольствие.
О Ханнесе этого не скажешь. Он понимал, что для танца нужны двое.
Сегодня он был в исключительной форме.
Улегшись на кровать, Кензи чувствовала, как он постепенно завладевает ею, как обвивают ее, подобно змеям, сильные мужские руки и ноги. Пальцы его порхали, легко прикасаясь к ее бархатистой коже, и вызывали своими прикосновениями сладостную дрожь.
Его поцелуи сводили ее с ума. Кензи откинулась на спину и закрыла глаза. Она принадлежала ему душой и телом, как и он ей, и за пределами этих четырех стен не существовало ничего.
Сон упорно не шел.
Час тянулся за часом, а Зандра все никак не могла справиться с нахлынувшими на нее мыслями.
Хоть ее комната выходила окнами во двор, городской шум доходил и сюда. Шелест автомобильных шин; пронзительные сигналы машин «скорой помощи»; звуки музыки из соседнего дома; взрывы смеха с лестничной площадки.
Но дело не в этом. Зандра отлично понимала, что именно мешает ей заснуть.
Дело в ней самой. Ее мозг сейчас подобен бесконечно разматывающейся ленте, запечатлевшей все подробности дня, начиная с обеда или, точнее, с того момента, когда в ресторан вошел Карл Хайнц и до той минуты, когда она рассталась с ним у входа в «Бергли».
Никак не могла она заставить себя забыть его, Карла Хайнца, своего кузена.
Зандра услышала, как поворачивается ключ в замке – вернулась Кензи. Она посмотрела на будильник. Половина второго.
Надо уснуть.
Да вот только никак не получается.
Карл Хайнц тоже не спал. Он беспокойно метался по комнате, время от времени подходя к окну. Некоторое время назад вид города напоминал висящую на стене фотографию Беренис Эббот. Но это было несколько часов назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175