– Разве вы не знаете, куда едете?– Знаю, но…– Тогда куда, в Куму или Эдамайнеби?– Не говорите так, – сердито сказала она.– Эдамайнеби?– Кума. Вы произнесли это как англичанин.– Уверен, что среди ваших знакомых мужчин найдутся и англичане, – сухо заметил он.– Откуда вам знать, сколько у меня знакомых мужчин.– А я и не знаю. Я только вспомнил, что мне рассказывали об этих местах: женщины здесь в меньшинстве, их меньше половины.– Даже гораздо меньше, мистер, – чопорно добавила Элис. – Там, откуда я приехала, я единственная.Самодовольство Элис, должно быть, задело его. На мгновение равнодушие на его худом темном лице сменилось осуждением.– Странно, – не спеша произнес он, преодолевая очередной поворот.– Ну, видите ли, это только временная стоянка, – начала Элис свои объяснения, думая, что ему интересна причина такого количественного соотношения, – несмотря на то, что стройка идет уже десять лет, Эдамленд не намерены превращать в город.– Я имел в виду не это, – прервал он девушку. – Я хотел сказать, что странно с вашей стороны ехать в город.– Почему?– Потому что в городе вы будете не единственной, разве не так? Я видел некоторые стройки Сноуи и был удивлен тем, что там гораздо больше женщин, чем я мог предполагать.Элис с ужасом осознала значение его слов. Он намекал на то, что ему удивительна эта добровольная поездка туда, где ее ждет конкуренция и где все «это» не будет ее собственностью, и под «этим» он, очевидно, подразумевал мужчин.Краска стыда медленно заливала ее щеки.Элис открыла рот, чтобы возразить:– Вы не правы, мистер. Я езжу в Куму, Эдамайнеби, даже в Киандру, когда есть возможность, только для того, чтобы увидеть женщин, провести время в женском обществе, поговорить с женщинами. Вы можете поверить в это? А понять это можете?Но незнакомец опередил ее, и слова застыли у нее на губах.– Вы просто пылаете, может быть, открыть окно? Вам не кажется, что вы рискуете перегреться? – вкрадчиво спросил он.– Мне кажется, – с трудом пробормотала Элис, – что я выйду здесь.– Тогда вам нужен Эдамайнеби? Что же вы сразу не сказали? Хотя, по-моему, мы еще не въехали в город, – он остановил машину. – Вы уверены, что хотите выйти на окраине?– Я уверена лишь в одном: что хочу выйти, – сказала она в ярости.Элис вышла из машины, хлопнув за собой дверцей.– Разве жители Сноуи-Ривер так благодарят за оказанную им услугу? – насмешливо крикнул он в окно.Элис обернулась и удостоила его долгим ненавидящим взглядом.– Спасибо, – сказала она и пошла дальше.Элис слышала, как он проехал мимо, но даже не подняла глаз. До Лиз предстояло пройти еще около мили по тряской и ухабистой дороге. С тех пор, как Старый Эдамайнеби покоился на дне водохранилища, Новый Эдамайнеби, это было его полное название, не успел превратиться в благоустроенный город. Элис подумала, что она с трудом осилит эту дорогу и еще не раз пожалеет, что вышла из машины.Девушка уже начала сокрушаться, что не надела туфли без каблуков, хотя такая обувь порадовала бы ее только на этой дороге. Появись она в них в Эдамайнеби, тамошние знакомые подумали бы, что она свалилась с неба. Элис уныло взглянула на свои шпильки и глубоко вздохнула.Когда она добралась до Айрин Лиз, ее бежевые туфли из светлых превратились в грязно-бурые.– О, Боже, Элис, ты выглядишь, как загнанная лошадь, – с неподдельным участием встретила ее Айрин. – Входи, разувайся и выпей-ка чаю.Элис с благодарностью выполнила все указания подруги, довольная, что Айрин оставила расспросы на потом. За столом сидела Бетти Джейс, и Элис порадовалась, что, в конце концов, оказалась в Эдамайнеби.– О, Айрин, – печально отозвалась она и с этого момента принялась неутомимо болтать, пока Айрин разливала чай.Чай являлся для Элис роскошью. Итальянский и немецкий повара, Нино и Хейнц, подавали только кофе. Пьер тоже готовил только кофе. А Элис, уделявшая домашним делам столько же времени, сколько и учебе, готовить не умела. Однажды, очень давно, профессор подумал, что будет прекрасно, если его дочь научится заваривать дома чай. Оторвавшись на час от своих планов и проектов, профессор вспоминал свою жену и ее способность превратить обычное чаепитие в настоящую церемонию: серебряный, предварительно подогретый чайник, серебряный кувшинчик с молоком, тонко нарезанные ломтики хлеба и кусочки масла. Это было прекрасно и женственно. Надо научить Элис готовить чай. Но профессор только один раз упомянул об этом.Как-то в Эдамленде пошел обычный серебряный дождь… за окном, а в комнате из чайника профессора лился холодный черный таниновый ливень, не очень-то приятная получилась чайная церемония. «О, Маргарет», – печально вспоминал профессор.– Айрин, – спросила Элис, – как ты готовишь такой восхитительный чай?Айрин Лиз ничего не ответила. Она знала, что Элис все равно будет вежливо бездельничать, считая, что ее должны обслуживать другие. Жаль. В сущности, она была хорошим ребенком, хотя и избалованным. Милая маленькая дрянь, если только так можно выразиться. Но разве это была ее вина? Все эти годы девочку безумно обожали мужчины. Чего же еще можно было ожидать?Кевин, муж Айрин, пришел домой на ленч. Он поприветствовал Элис так, как, ей казалось, она того заслуживала.– Привет, принцесса. Как поживают обожаемые рабы?– Все еще обожают, – уверенно ответила Элис.– Когда ты так выглядишь, то можешь просто ослепить, – шутливо сказал Кевин. – Ты как маленькая сердитая, самодовольная кошечка. Кто-нибудь из мужчин говорил тебе это?Элис вспомнила мужчину, который ее подвез.– Не совсем такими словами.– Так, – ухмыльнулся Кевин, – мы не раболепствуем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51