– задыхаясь, спросила она, испуганно глядя на Барка Уолша, сидящего на краешке кровати ее отца.Барк повернулся к маленькой фигурке, выглядевшей совсем по-детски в короткой голубой ночной рубашонке, и отрывисто вздохнул.Несколько минут назад он решил все рассказать Элис, хотя профессор умолял его не делать этого. У старика был острый приступ: если бы девушка вошла в комнату чуть раньше, она была бы глубоко потрясена состоянием отца.Барк высказал свое намерение, пока возился с профессором, давал лекарство, вернувшее цвет посиневшим щекам.– Нет, Барк, пожалуйста, – умолял мистер Эннан.– Это будет несправедливо, сэр.– Знаю, но сейчас я думаю не о себе. Мне хочется, чтобы Элис всегда улыбалась мне. Я не хочу видеть слезы в ее голубых глазах.– Она спрячет слезы, профессор.– Это будет еще хуже. Нет, Барк, я знаю, что я ошибался, знаю, что избаловал ее, но, потакая ей, на самом деле баловал себя самого. Я наслаждался исходившим от нее солнечным светом, я грелся в нем. И сейчас хочу наслаждаться этим до конца своих дней. Попробуйте понять это.Беркли Уолш ничего не понимал, пока не повернулся и не увидел девушку. Она была даже моложе и ранимей, чем он предполагал. В своей коротенькой голубой ночной рубашке Элис выглядела самым настоящим ребенком. Он сразу же отступил от своего решения и принял сторону профессора. Конечно, он и дальше будет притворяться.Но лгать бесполезно, не говорить же, что они с профессором поздней ночью обсуждали некоторые технические проблемы. Вместо этого Барк резко спросил:– Что вы за дочь? Ваш отец мог уже умереть, взывая о помощи, а вы ничего не слышите!– С тобой все в порядке, папочка? – Элис проигнорировала тираду Барка.– Нет, – профессор решил последовать примеру мистера Уолша. – Стряпня Альфреда убивает меня.– Это все твое питание, ты читаешь и жуешь одновременно. Я уже говорила тебе и говорю еще раз… – Элис внезапно осознала, что на ней всего лишь короткая рубашка, и густо покраснела.Она выбежала за халатом и вернулась к кровати.– Я справлюсь сама, – холодно сказала она.– Теперь уже ни с чем не надо справляться, – отметил Барк. – Я вовремя дал ему висмут.Но проблема не была решена. Сердечное лекарство помогло ему, но профессор вновь дышал с трудом.– Я сказала, что справлюсь сама, – непререкаемым тоном заявила Элис.– А я сказал, что уже все сделано, – отпарировал Барк.– Мне хотелось бы вздремнуть, – жалобно взмолился профессор, и «поединок» закончился.Но никто из них не мог заснуть. Профессор думал о дочери, о проекте… и затем, с неожиданной теплотой, о Маргарет.Элис лежала без сна, мучаясь оттого, что она спала, а Барк услышал, оттого, что она вбежала такой взъерошенной и, вероятно, совершенно нелепой в своей куцей ночной рубашонке.Барк даже не пытался уснуть. Он зажег свою трубку и погрузился в размышления. Когда он увидел профессора сегодня ночью, то понял, что дни его сочтены, свеча догорает. Когда же Нона, наконец, остановится?.. Если профессор покинет нас до завершения работ, в конце концов, его дочь должна это пережить. Мистер Эннан хочет этого, и он это заслуживает. Итак, пуская клубы дыма, рассуждал Барк, Нона может оставаться здесь, пока этого хочет Элис. И вместо того, чтобы действовать, как он прежде собирался, Барк пустил все по накатанной дорожке: Нона оставалась в комнате Элис, а девушка ютилась в гостиной.Сказать, что Элис была в ярости, значило бы ничего не сказать вообще. Барк Уолш возложил ответственность за пребывание здесь Ноны на Элис. Он клялся, что избавится от миссис Уолш… И что же получается?– А то и получается, – кипела Элис. – Я пригласила ее сюда, я могу и выгнать, но она восседает здесь в бледно-желтых шелках, хорошенькая и избалованная, покоряя всех, кто приближается к ней. И, – добавляла Элис, – все сводится только к одному, к Барку. Он хочет, чтобы Нона была здесь.Элис пыталась убедить себя, что это непоследовательно: так думать о человеке, который ее злил, но в глубине души она знала, что есть еще кое-что… и это кое-что ее пугало и приводило в смятение. Глава пятнадцатая Комитет по строительству дома для семьи Лиз был очень доволен успехами Элис. Они позвонили и настояли на том, чтобы она присутствовала на торжественном открытии центрального входа, а этот акт, как лично предупредила ее Айрин, может иметь в дальнейшем большое значение. Необходимо было заняться обустройством дома. Эту работу поручили Элис.– Хорошо, – согласилась девушка.Она приехала и убедилась, что это дом любви, любви многих людей. Немцы покрасили его в зеленые тона, голландцы поставили узорную решетку вокруг маленького патио, а итальянцы соорудили прелестную живую изгородь.Элис стояла у окна новой кухни, отделанной Фальконом Нэком, вглядываясь в небольшую овощную грядку, ископанную и засеянную Чаемом, и вдруг – наверное, из-за «кулинарного» заднего плана – вспомнила тот день, когда Барк Уолш застал ее за переписыванием рецептов Альфреда.– Не вижу никакой необходимости, – заметил он, – и том, чтобы вы зубрили это.Элис припомнила также, что когда она спросила, отчего он так думает, Барк ответил в своей обычной манере, что она еще ребенок и ничего не понимает. Пока… Что мистер Уолш имел в виду?Элис восторгалась кухонными изразцами и вкусом Фалькона Нэка и надеялась, что миссис Риз должным образом оценит эту работу.Но что Барк подразумевал под словом «пока»?Преподобный мистер Флетт стремительно прошел через комнаты дома в своей обычной манере – как ураган. Правда, он остановился, чтобы добродушно пошутить с Элис.– Веранда восхитительна, Элис. Вы прекрасно поработали. Сегодня в городе я видел гарнитур цвета морской воды… у Купера, не слишком дорого… Я думаю, Билл Купер, разумеется, сделает скидку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51