Друри постучал пальцами по столу.– А вас беспокоило, что Ники был связан с профсоюзом работников сцены?– Да, – согласно кивнула она. – Я знаю мистера Брауна и Вилли. Но Ники ушел из профсоюза еще до всех неприятностей.– Так, значит, вы ничего не знаете о фонде для подкупа влиятельных лиц в миллион долларов?Она вновь улыбнулась.– ФБР и налоговую инспекцию интересует то же самое. Я уверена, что если бы у нас был миллион долларов, я бы об этом знала.– А вы не знаете?– Конечно, нет. Друри вздохнул.– Вы же сами раньше, кажется, участвовали в шоу-бизнесе, миссис Цирцелла?Она выпрямилась, и мне показалось, что она не такая уж хрупкая.– Я встретила Ники, когда выступала в шоу в театре «Корт». Он каждый вечер приходил, чтобы послушать мое пение. Потом он посылал розы. В конце концов мы встретились с помощью нашего общего друга. Это было в двадцать третьем году; в том же году мы поженились. – Ее воодушевление, вызванное воспоминаниями о былой славе, прошло. Она откинулась на спинку стула и вновь стала хрупкой. – А теперь, после дифтерии, я даже не могу спеть ребенку колыбельную. У меня пострадали голосовые связки, но это неважно. Выйдя замуж за Ники, я порвала с шоу-бизнесом. Ники говорит, что жена должна быть дома и заниматься детьми.– Возвращаясь к Эстелл Карей...– Это была моя ошибка.Друри наклонился к ней.– Не понял?Цирцелла махнула кружевным платком.– Я была слишком болезненной – долгое время. И Ники нельзя обвинить в том, что он искал себе в партнеры какое-то яркое существо, а Эстелл была именно ярким существом.Цирцелла говорила о ней в прошедшем времени.Она гордо продолжала:– Никто из нас не знает, что нам готовит жизнь. Мы все в руках Господа.Особенно Эстелл.Цирцелла вызывающе улыбнулась.– Я испытываю лишь жалость по поводу Эстелл Карей. У нее не было ничего, что красит нашу жизнь: ни дома, ни семьи, ни почета и уважения окружающих, на которые каждая женщина имеет право.– Словом, вы не испытываете горечи?Она отрицательно покачала головой.– Мне от всего сердца жаль ее. Когда это случилось, я пошла в церковь и поставила свечу в память о ней. Ее убийство – это ужасная вещь, ужасная вещь.Друри вежливо улыбнулся, встал и протянул ей руку.– Спасибо вам, миссис Цирцелла. Вы можете идти. Спасибо, что зашли.Она поднялась и вежливо улыбнулась ему в ответ. Ее ресницы задрожали. Красивые у нее глаза.– Конечно, капитан Друри, – проговорила она.– Сержант Донахью ожидает в коридоре. Он проводит вас.Она прошла мимо меня, натягивая синие перчатки, оставляя за собой аромат хороших духов. Я закрыл за ней дверь.Друри снова сел.– Что скажешь?Я продолжал стоять.– Классная штучка.– Я имею в виду, говорила ли она правду?– Да. По-своему.– Как это, по-своему? Я пожал плечами.– Она лжет себе, а не тебе. Она женщина, и ненавидела Эстелл, как ненавидела бы ее любая хорошая жена. Но она предпочитает представляться хорошей женой, доброй католичкой, сжав зубы и делая вид, что смотрит на это свысока. Она всегда так себя ведет.– Иными словами, ее замужество – это своеобразный договор?– Я бы сказал.– Если бы она была в городе во вторник, у нас бы появилась подозреваемая.– Нет. Не думаю. Я не могу представить себе эту крошку с ножом для колки льда в руке.– Иногда женщины удивляют нас, Нат.– Черт, да они всегда удивляют меня. Лично я не отказался бы от такой жены – красивой, преданной ожидающей тебя, пока ты гуляешь на стороне. Я не думаю, что убийцы бывают такими.– Ты хочешь такую же девушку, которая вышла замуж за старину Ники.– Может быть. Во всяком случае, я не думаю, что она – убийца. Я даже не думаю, что она наняла убийцу.– Она понравится газетчикам, – цинично заметил Друри. – Они бы были в восторге от этой речи о «праве каждой женщины».– Ты прав. Ты еще чем-то хочешь поделиться со мной? Или мне отпустить тебя к парочке из сотни подозреваемых?Его лицо скривилось от гнева, или, может, мне показалось. Он погрозил мне пальцем.– Их именно столько. Почему ты мне сразу не сказал имя д'Анджело?– Ах. Так значит, дядюшка Сэм привел тебя к нему?– Да, и этим утром мы отправились к нему. И выяснили, что ты был у него в среду вечером. Зачем? Я протянул ему руки ладонями вверх.– Мы вместе с ним были на Гуадалканале, Билл. Он был в одном окопе со мной и Барни. Нас чуть не убили вместе. Я просто предупредил его о том, что его ждет – копы, репортеры. Он столько всего пережил.– Вы вместе были на войне, но это не оправдывает того, что ты разгласил информацию.– Совершенно верно.Друри покачал головой.– Продолжай, заставь меня чувствовать себя подонком. Ты был на войне, а я – нет. Заставь чувствовать себя трусом. – Он ткнул в меня пальцем. – Но если ты собираешься вынюхивать что-то вокруг да около, даже не пытайся, черт побери, скрыть от меня информацию или свидетелей. Никакая наша дружба тебе не поможет, Нат.– Ясно.– А теперь сделай мне одолжение и убирайся отсюда к черту.Я убрался.Уходя, я остановился у стола сержанта Донахью.– Ты достал это?Он кивнул, огляделся украдкой, выдвинул ящик стола и вытащил сверток.– За пару тысяч, – подтвердил я шепотом. – Я пришлю тебе деньги. Получишь их завтра.– Так даже лучше, – произнес он со своим обычным собачьим выражением и вручил мне сверток.Я взял его, спустился по ступенькам, вышел из Таун-Холл-стейшн, перед которым очаровательная, маленькая миссис Цирцелла беседовала с Хэлом Дэвисом и другими репортерами, нерешительно прикрывая лицо рукой в перчатке, когда мелькали вспышки фотографов.Я сунул дневник Эстелл Карей под руку и прошел мимо них. 8 Той ночью я встретил Салли за кулисами «Браун Дерби» в половине второго. Она вышла из своей гримерной в белом свитере, черных просторных брюках, черной шубе и белой чалме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106