– Я потерпела провал.– Что?– Полный крах. Скоро об этом сообщат газеты.– Это нелепо. Ты же одна из лучших танцовщиц ночных клубов в стране. Она кивнула.– Следующая после Софи Такер и Гарри Ричмана. И я никогда не участвую в водевилях и непристойных сценах.– Так что же случилось?Салли вздернула голову вызывающим движением, но выражение ее лица было задумчивым, а глаза неспокойными.– Наверное, я слишком задирала нос.– Элен, в твоем бизнесе нельзя держать нос опущенным.Она тоскливо улыбнулась.– Тебе не стоит принимать моего предложения сразу же и соглашаться стать моим деловым партнером. Ты еще более консервативен, чем я. Тебе следует остановить меня.– В каком деле?– Останови меня, чтобы я не переборщила. Может, ты слышал, я подготовила вещь под названием «Обнаженные на ранчо Салли Рэнд». Мы показывали ее на выставках в Сан-Диего и Форт-Уэрте. И везде был потрясающий успех. А потом была выставка Сан-Франциско – та самая, которая пыталась соперничать со Всемирной нью-йоркской выставкой. И ты знаешь, я почувствовала себя опустошенной. Первоклассные костюмы, освещение, сценарий, работа... За свои деньги я построила павильон, чтобы показывать в нем мое шоу. Я наняла сорок девушек. Я перенапряглась.– Это с кем угодно может случиться.Салли покачала головой.– Я никогда не представляла, что это может произойти со мной. Ты же знаешь, что у меня репутация расчетливой деловой женщины. Я со своим шоу заработала больше трех миллионов баксов за последние шесть лет. Еще не так давно я зарабатывала по сорок пять сотен в неделю.Ее недельный заработок равнялся примерно годовому доходу большого числа людей. И конечно, за такие деньги могли и убить. А теперь Салли сидела у меня совершенно разбитая.Мы уже поели, но оставались за столом. Огни города проникали в комнату сквозь запыленное окно. Она отодвинула тарелки в сторону, наклонилась вперед и взяла мои руки в свои.– Мне пришлось отпустить девушек, – проговорила она, как бы извиняясь перед ними в разговоре со мной. – Я должна начинать все с начала – одна. И для меня самым подходящим местом является Чикаго. У меня есть нужные связи, и я думаю, что без труда подыщу себе подходящий клуб. Но я даже не могу себе позволить снять комнату, пока не разберусь со всеми делами.– И ты подумала обо мне...– Я подумала о тебе. В Париже я жила с одной из своих хористок вместе в комнате, но уж так получилось, что теперь у нее завелся ухажер. Мне это все напоминает лето: помнишь, тебе приходилось спать в своей конторе на раскладушке. А иногда ты спал со мной – на моей шикарной круглой кровати в моей квартире в Дрейке. Я подумала, может, ты захочешь отплатить мне за мою любезность.Я кивнул на маленькую гостиную.– Конечно, это не твои апартаменты в Дрейке.– Нет, но это вполне подойдет, спасибо. Похоже твои дела идут неплохо, Нат? Бизнес процветает?– Все в порядке. Разумеется, я не получаю сорока пяти сотен в неделю за свои танцы, но...– Я сейчас вообще ничего не получаю. И, возможно, я и не смогу больше зарабатывать. Я же не выступала в своем ревю.– Ты хочешь сказать, что Салли Рэнд не принимала участия в «Обнаженных на ранчо Салли Рэнд»?– Нет. Я была постановщиком, режиссером и, разумеется, финансистом. Но я не участвовала в ревю. Я старею.– И теперь ты боишься, что не сможешь вернуться на сцену.– Немного.– Знаешь, о чем я думаю?– О чем?– Думаю, ты будешь разгуливать в чем мать родила, когда я уже буду старой развалиной. Ты будешь прекрасно выглядеть и получать те же деньги.– Ты замечательный. Ты никогда не был женат?– Нет еще. У меня было лишь несколько довольно серьезных романов.Ее улыбка опять стала грустной.– Со мной, например?– Например, с тобой. Ты ведь тоже не замужем, Салли?– Я обручена со своей работой. И пожалуйста, продолжай называть меня Элен.– Думаю, я могу позволить себе это. Тут кто-то постучал в дверь.– Ложись на пол, – прошептал я ей.– Не будь дураком!– Делай, как я сказал! Спрячься под стол. Салли скривила гримасу, но послушалась меня. Я поднялся, взял пистолет, отпер дверь и, вытянув вперед руку с пистолетом, распахнул ее.Я уперся дулом прямо в грудь невысокого, но массивного человека в коричневом костюме и шляпе. Его лицо было одутловатым, глаза темными, холодными и ничего не выражающими. В руке он держал конверт, и я уже было подумал, не разыгрывает ли он из себя почтальона.Я целился в грудь Луиса – по прозвищу Литл Нью-Йорк-Кампанья. Он был правой рукой Фрэнка Нитти и был очень могущественным человеком в полном смысле этого слова. Он был убийцей, который уложил не один десяток людей в борьбе за сферу влияния в криминальном бизнесе.Я отступил, но не опустил своего пистолета.– Ты же не хочешь этого делать, – сказал он, осторожно указывая на меня пальцем. Впрочем, его палец казался куда более страшным, чем мой пистолет.Я опустил браунинг, но продолжал держать его в руке. Я не стал приглашать его войти.– Меня чуть не убили сегодня, – сообщил я ему.– Знаю. Поэтому я и здесь.Он вручил мне конверт.Я взял конверт и выглянул в коридор, чтобы убедиться, что он пришел один. Похоже, с ним никого не было.– Убери пушку, – сказал он, – и посмотри в конверт.Я слегка выдохнул, потом сунул пистолет за ремень брюк и приоткрыл конверт. Десять пятидесятидолларовых купюр. Пятьсот долларов.– Нитти считает, что моя жизнь стоит пятьсот долларов? – спросил я дрожащим от злости голосом. И от страха.– Нет, – ответил он. – Кто может назвать цену жизни?– Некоторые люди делают это ежедневно. Луис приподнял плечи и тут же снова опустил их.– Некоторые люди называют цену смерти. Это разные вещи.Ну вот. Я затеял спор по вопросам семантики с Литл Нью-Йорк-Кампанья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106