Я приветствую Вас.
Когда придет время, и Вы сможете сесть на корабль, то пусть это будет
борт того, что плывет к Коричневой Башне в Касабаарде, чтобы мы могли
встретиться и побеседовать.
Чародей."
- Кто или что? - спросила я. - И откуда он или оно знает, что я в
Ширия-Шенине?
- У него свои методы, - сказал Халтерн, - и это станет возможным
только после таяния снега. Невероятно... Несколько лет я не слышал ни о
каком прямом послании из Касабаарде, но думаю, что оно истинное.
- Действительно?
- Действительно, - ответил он, - а если вас, Кристи, зовет Коричневая
Башня, то можете быть уверены, что было бы разумно последовать этому зову.

Было, однако, еще одно неуложенное дело, как я обнаружила, когда
приняла приглашения Халтерна в телестре Бфет Ру-Элен.
На восточных отрогах гор возле Ширия-Шенина растет ханелис, лохматый
кустарник. Его ветви такие твердые и кривые как если бы были из кованого
железа. Их высота достигает трех метров, а переплетающиеся ветви образуют
непроницаемую крышу.
На расстоянии, которой можно проехать верхом вовремя неспешной
прогулке поутру через этот кустарник, расположена Даденийская пустошь,
накрою которой находится телестре Бет ру-элен.
Мархацы осторожно переступали с ноги на ногу, потому что почва была
усеяна осыпавшимися шипами. Ветви пускали в землю корни на некотором
расстоянии друг от друга, так что легко можно было представить себя весь
склон горы как одно целое расстояние. Снег почти не проник под эту
своеобразную крышу.
Когда солнце поднялось выше, снег и лед начал слегка подтаивать и
сквозь ветви ханелиса, в которых имелись обледеневшие проталины, я видела
небо. Мархацы трубили когда на них падали капли. Животное Родиона мчалось
вниз по склону. Ке ехал в легкой одежде, а не как я, походившая на меховой
ком, кир белая грива не была заплетена. Даже Халтерн старался избегать
кир. Белое и золотое: народ колдунов. Как бы то ни было, я подумала, что
доставлю кир радость, вытащив из Ширия-Шенина и избавив от проблем с
другими аширен хотя бы на некоторое время.
Мы выехали на гребень следующего холма из-под крыши ханелиса. Халтерн
придержал своего мархаца и показал вперед.
- Вот там-Бет'ру-элен.
Там, где понижалась равнина, находилась пустынная поверхность болота,
протянувшегося на восток до самого горизонта, а неровности горизонталей
были смягчены толстым снежным покровом.
Из одной низины, где виднелись плоские крыши, вверх поднимались
тонкие струйки дыма. Мы поехали вниз, а аширен был уже далеко впереди.
- Бет'ру-элен, - еще раз сказал с нежностью Халтерн и улыбнулся. -
Как говориться, телестре церкви.
- Разве это так?
- В этом есть известная правда. Ее основали аширенины, и многие члены
Бет'ру-элен идут в церковь... Моя мать была хранительницей колодца в
Кирендене.
Мархацы преодолевали коварно срытый одеялом склон, высоко поднимая
ноги и откидывая назад рогатые головы.
- Я слышала, что вас называли священником, - сказала я. Это было
сравнимо, на мой взгляд, с тем, что Рурик звали "Желтым Глазом", а меня -
"С'арант".
- Я готовился к службе в церкви. - Его вид стал задумчивым. - Вместе
с моей арикей. Ханатр родилась в телестре Л'Ку. Она стала н'ри н'сут
Бет'ру-элен. Хорошее было тогда время; мы были молоды, я уже видел в
мечтах нас обоих говорящей с землей и хранителем колодца, но она умерла, и
после этого я уже не помышлял о службе в церкви. Может быть, в отношении
ее у меня никогда не было серьезных намерений.
- Мне жаль.
Он снял с пояса одно из украшений. Даденийская одежда преобразила
его; в ней он оказался более чужим и менее хитрым, чем в Таткаэре.
Он раскрыл кулон и показал мне Эстамп с изображенной молодой
ортеанкой. Это было лицо авантюристки, выражавшей отвагу и пренебрежение.
- Ханатр, - сказал Халтерн. - Двадцать пять лет назад. Мы все носим с
собой свою печать. Но все еще есть телестре.
Пока он говорил, мы приблизились к телестре настолько, что можно было
разглядеть дома.
Бет ру-элен имела в своем облике все от древности города Первой
стены, однако не оставляла такого устрашающего впечатления. Это были
многократно соединенные друг с другом здания с казавшимися в утреннем
свете бронзовыми и красноватыми кирпичами стенами. С крыш свисал снег.
Двигаясь по следам, мы проезжали мимо низких кирпичных строений, сараев и
хлевов. Трубили мархацы, наши животные отвечали им. Ветер доносил до нас
теплый запах стоявших в стойлах животных. Аширен лет четырех или пяти,
подобрав полы своей одежды, торопливо бежал к главным воротам.
Над нашими головами кружили рашаку, подлетали к своим вольерам и
издавали странные свистящие звуки. Где то был слышен стук молота, об
наковальню и гудели ткацкие челноки.
Повсюду шныряли каццы, которые были почти не заметны на снегу своих
белых шкурах, потому что, теперь на них отсутствовали летние голубые
пятна. На всех них были надеты намордники. Они внимательно наблюдали за
нами своими глазами - щелками. По моей спине пробежала дрожь, я поискала
взгляда Халтерна и поняла, что у нас были одинаковые воспоминания.
В клетках возле ворот сидели сторожевые животные с приземистыми
телами. Они предупреждающе громко щелкали зубами, их ярко-синие глаза
напряженно следили за нами, пока мы проезжали под аркой ворот.
- Хал! - поприветствовал его какой-то молодой человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199