Чиун развернул свое кресло так, чтобы оказаться рядом с Римо, и глядя на него прозрачно-карими глазами, очень искренне произнес:— Римо, есть вещи, которых ты не понимаешь.— Истинная правда, — кивнул Римо. — Но я рассчитываю на то, что ты мне их объяснишь. Ты мой учитель, я тебе верю.— Тогда поверь и сейчас: я действую в твоих собственных интересах, когда говорю тебе, что узнать некоторые вещи ты еще не готов.— Нет, так не пойдет, — сказал Римо. — Что именно я не готов узнать?— О, многое. Какими словами приветствовать персидского императора. Чего ни в коем случае нельзя говорить фараонам. Как вести себя при заключении контрактов. Тайное значение легенд. И прочее.— Так ты морочишь мне голову, потому что я не знаю, как сказать «привет» персидскому императору? Это, дорогой мой, как-то не убеждает. Я хочу знать, в чем дело.— Упрямый и своевольный мальчишка!— Да, я такой.Чиун вздохнул:— Ладно, пойдем. Но вопросов не задавай и под ногами не путайся! * * * На огромной автомобильной стоянке «Дайнакар индастриз», совсем рядом с Эдсел-Форд-паркуэй в Детройте, суетились рабочие, пытаясь обвязать нечто зеленой лентой.Не будь это нечто шести футов высотой, шести шириной и пятнадцати длиной, оно напоминало бы свадебный подарок, особенно если учесть элегантную серебристую бумагу, в которую было упаковано.До пресс-конференции Лайла Лаваллета оставалось пятнадцать минут, и две дюжины только что прибывших репортеров, операторов и фотографов бродили вокруг, гадая, что под оберткой.— Тачка, что ж еще! Не позвал же нас Лаваллет, чтоб продемонстрировать холодильник!— Угу. Его ранили несколько дней назад, а прошлой ночью убили еще и Мэнгена. Чего доброго, под этой штучкой — взвод автоматчиков, и они разнесут нас в клочья.— Надеюсь, начнут с тебя, — предположил первый репортер. — Скорее все-таки машина, но одно точно — запашок от нее — мерзостный.— А я думал, мне кажется, — сказал другой. — Может, это от работяг?— Что ты сказал, мерзавец? — возмутился один из рабочих.Их было четверо, они гнездились на верху упаковки, пытаясь соорудить из широкой зеленой ленты идеально правильный бант-цветок.— Ничего, — нервно ответил репортер. — Ничего не сказал.— Мы вот-вот сами задохнемся от этой тухлятины, — скривился рабочий. И нравится нам тут не больше, чем вам.— Будто рядом с помойкой стоишь, — пожаловался еще один журналист.— Ладно, не трави душу. Эй, сдвинь там еще на четверть дюйма! Нормально.— Рабочий взял радиотелефон, спросил в трубку:— Ну как?Над стоянкой появился вертолет. Ответный голос из трубки донесся даже до репортеров:— Блеск. Теперь закрепляйте.Рабочие принялись приклеивать бант клейкой лентой.— Черт бы побрал Лаваллета с его прибамбасами, — пробормотал кто-то из них.— А чего б вы ждали от Непризнанного Гения Автоиндустрии? — спросил кто-то из репортеров.— Ну уж не вонючих сюрпризов, — сказал один рабочий.— И чадящих машин, — прибавил второй.Лайл Лаваллет, между тем, наблюдал за происходящим из окна высотного здания «Дайнакар индастриз». Чувствовал он себя хорошо, ибо знал, что хорошо выглядит. Новый корсаж для беременных, разработанный в Европе, еще на полдюйма уменьшил его талию.Личный консультант по внешнему виду, который в «Дайнакар индастриз» числился координатором по дизайну, только что сделал ему омолаживающую маску и к тому же нашел способ приклеить тот непокорный волос, который так взволновал Лаваллета тремя днями раньше, к другому волосу, так что теперь тому уж не выбиться и не смутить хозяина в самый неподходящий момент.— Чудненько, — бормотал Лаваллет. — Пресса почти вся собралась. Миллис и Ривелл здесь? — обратился он к мисс Блейз.Его секретарша сегодня была в умопомрачительно облегающем свитере цвета фуксии. Сначала, впрочем, она была в красном, но Лаваллет заставил ее сменить свитер, потому что сам он был в оранжевом галстуке и, на его взгляд, сочетание получалось кричащим. Переодеться проблемы не составляло, поскольку Лаваллет настоял на том, чтобы мисс Блейз всегда держала в офисе дюжину разноцветных свитеров на радость забредшим на огонек репортерам.— Мистер Ривелл и мистер Миллис еще не приехали, — ответила секретарша.— Но я позвонила в их офисы, и там сказали, что они уже в пути.— О'кей. Я боялся, что они дадут отбой — из-за того, что вчера убили Мэнгена.— Нет, едут, — сказала мисс Блейз.— О'кей. Пожалуйста, встретьте их внизу и усадите на помосте.— Хорошо. Какие-нибудь специальные места, мистер Лаваллет?— Да. С левой стороны.— Для этого есть причина? — поинтересовалась секретарша.— Еще бы, — улыбнулся Лаваллет. — Туда ветер дует. * * * — Ну и в местечко ты меня привел! — присвистнул Римо.— Никто не просил тебя составлять мне компанию, — проворчал Чиун.— Воняет, как на городской свалке.— Это потому, что собралось столько белых, — съязвил Чиун. — Я уже давно заметил это их свойство.— А с чего это мы явились на автозавод? «Дайнакар индастриз». Сроду о таком не слышал.— Я здесь потому, что это мой долг, — сказал Чиун. — Ты — потому, что ты репей.У входа на стоянку их остановил охранник в форме и, протянув им картонку с прикрепленным к ней списком гостей, попросил пометить свои имена.Чиун просмотрел список сверху вниз, потом снизу вверх, поставил крестик у какого-то имени, вернул бумагу охраннику и прошел в открытые ворота.Охранник поглядел на имя, потом на Чиуна, потом опять на имя.— Что-то не слишком он похож на Роберта Редфорда, — сказал он.— Грим, — объяснил Римо, — он сейчас без грима.Охранник понимающе кивнул и протянул список Римо. Тот проглядел его и в самом низу увидел аккуратно напечатанным свое собственное имя:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66