Но стрелку было все глубоко безразлично. Самая суть его существа влилась в темноту такую густую и черную, что и вообразить было невозможно, а непонимание того, где он и что с ним, было гораздо, гораздо лучше, чем понимание.— Я его убил, — сдавленно произнес Римо. — Я убил своего родного отца.Из-за тебя.— Мне очень жаль, Римо. Мне очень жаль, — сказал Чиун.Но Римо не слышал его. Он все повторял и повторял одни и те же слова жалким тихим голосом, как маленький мальчик:— Я убил его! Глава 28 Римо тяжело опустился на пол, коснулся рукой тела человека, которого называл отцом. На ощупь оно стало тряским и бесформенным, как медуза.Лаваллет тихонько приоткрыл дверь и выглянул наружу. Увидел сначала покойника, потом Чиуна.— Что с ним случилось?— Синанджу, — коротко ответил Чиун.— Он сказал, кто его нанял? — спросил Лаваллет.— Нет. В этом не было необходимости, — сказал Чиун.— Почему это?— Потому что я знаю, что его нанял ты.— Я нанял его, чтобы убить себя самого? Да ты спятил!— Есть только один человек, которому выгодны убийства остальных автомобильщиков. Этот человек — ты.— Что за вздор! — возмутился Лаваллет. В этот самый момент в приемную вошла его секретарша, мисс Блейз, и, завидя босса, быстро глянула в шпаргалку, которую держала в руке.— Звонил ваш консультант по связям с общественностью, мистер Лаваллет, сказала она, не поднимая глаз от бумажки. — Он просил передать, что разослал по редакциям материал, в котором сообщается, что все три автокомпании попросили вас их возглавить. — Она улыбнулась, подняла глаза и только тут заметила стоящего рядом с боссом Чиуна и сидящего у мертвого тела Римо. — О, простите, — смутилась она. — Я не знала, что вы не один.— Идиотка! — прошипел Лаваллет, кинулся к открытым дверям лифта, нажал на кнопку, и двери за ним захлопнулись.— Что в него вселилось? — удивилась мисс Блейз. — Я могу чем-нибудь помочь?— Ты можешь уйти, глупая женщина, — сказал Чиун и подошел к все еще сидящему у тела Римо.— Римо, — тихо позвал он. — Человек, который по-настоящему виноват в этой смерти, только что вышел отсюда.— Что? — отсутствующе спросил Римо.— Поверь мне, боль и горечь, которые ты сейчас чувствуешь, — дело рук автомобильщика Лаваллета. Он зачинщик всех этих неприятностей.Римо еще раз посмотрел на тело. Поднялся на ноги.— Не знаю, — пробормотал он. — Мне, кажется, все равно...— Римо, ты еще молод. Поверь мне. В жизни мужчины не раз случается так, что он вынужден совершать поступки, о которых потом жалеет. Все, что мужчина может, — это действовать с сознанием собственной правоты, и тогда он не должен никого бояться. Даже самого себя.— Сознание собственной правоты?! О чем ты говоришь, Чиун! Я же убил своего отца!— Но иначе он бы убил тебя, — сказал Чиун. — Разве это отцовская любовь? Отцы, Римо, так не поступают.И тут Римо вспомнил вчерашний бой на крыше здания поблизости от «Америкэн автос», вспомнил, как Чиун отражал его удары, не делая ничего, что могло бы причинить Римо вред, и понял, что такое настоящая отцовская любовь, что такое семья. Он был не сирота, он не был сиротой с того самого дня, как встретился с Чиуном. Старый кореец был ему настоящим, неподдельным отцом, отцовство которого основывалось на любви.И Синанджу, уходящая в древность длинная череда Мастеров, тоже была семьей Римо. Тысячи могучих богатырей через века протягивали ему свои руки.Его семья.— Так ты говоришь, Лаваллет смылся?Чиун кивнул, и Римо сказал:— Пойдем, папочка, прикончим подонка.— Как тебе будет угодно, сын мой.Лаваллет за рулем «дайнакара» торопился прочь от завода.Пусть полиция во всем разбирается, думал он. Я буду все отрицать. Пусть попробуют что-нибудь доказать. Свидетелей-то нет!Поворачивая на шоссе, он взглянул в зеркальце заднего обзора, не преследует ли его какая машина.Нет. Позади были только два парня, в погоне за инфарктом трусящих оздоровительным бегом. Отлично. Он нажал на акселератор. «Дайнакар» рванул вперед. Но дистанция между ним и двумя бегунами в зеркале не увеличилась.Напротив, они даже стали как будто ближе. Не может быть!Но тут Лаваллет увидел, что это были за бегуны. Тот самый азиат и молодой парень с неживыми глазами! Они преследовали его. Они его догоняли.Он бросил взгляд на спидометр. Семьдесят миль в час! Он прижал педаль почти к самому полу. Без толку. Бегуны сначала увеличились в зеркале, а затем поравнялись с набирающим скорость «дайнакаром».В открытое боковое окно Лаваллет покосился на бегущего рядом Римо.— Вам меня не остановить! Как бы вы, черт вас возьми, ни бегали!— Посмотрим, — сказал Римо.Чтобы доказать, как крупно он ошибается, Лаваллет резко повернул руль налево, направив машину прямо на Римо. Тот, не сбавляя скорости, принял в сторону. Лаваллет рассмеялся, но рука Римо плавно протянулась к нему, и крыло автомобиля, что с водительской стороны, оторвалось от рамы. Та же судьба постигла дверь пассажирского салона, она с грохотом полетела вдоль по улице. Лаваллет покосился направо. Бок о бок с машиной легко бежал старик.— Не остановить? — усмехнулся Римо.Лаваллет пригнулся к рулю. Он делал восемьдесят пять миль в час.Невероятно! Как они могут, почему они не отстают? Но ничего, долго так не протянут: выдохнутся.Но преследователи, не выказывая признаков усталости, подломили опорные стойки крыши и скинули ее наземь. Потом послали вскачь по бетону крышку багажника. Затем — остальные крылья.Вслед за тем бегуны ухватились за одну из несущих стоек машины, и Лаваллет почувствовал, как скорость ее снижается. Через несколько сотен ярдов «дайнакар», ободранный до шасси, остановился совсем.Лаваллет вышел, все еще сжимая в руках руль, теперь уже ни к чему не присоединенный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66