Мастеру Синанджу хватило, чтобы вновь переместиться. Открыв глаза, стрелок увидел, что находится в просторной приемной в полном одиночестве.Из-за двери с табличкой «ЛАЙЛ ЛАВАЛЛЕТ, ПРЕЗИДЕНТ», придушенно спросили:— Эй, там уже есть кто-нибудь мертвый? Я могу выйти? Э-эй!Нет, ну это уж слишком. Куда ж он делся? Комната, конечно, большая, но спрятаться тут негде. Может, старик стал невидимым? Может, у него что-нибудь вроде шапки-невидимки? Стрелок решил ретироваться и начал было пятиться назад к лифту, но далеко не продвинулся, застыл, будто его пригвоздило.Правую руку, в которой он держал «беретту», охватило адским огнем. Он завизжал. Пистолет со стуком упал на пол. С правой рукой происходило что-то невыносимо ужасное!Прижимая ее к себе, он рухнул на колени и уголком залитого слезами глаза заметил, что Мастер Синанджу выходит из лифта.— Как?! — с трудом вымолвил он.— В догадках можешь истратить вечность, — ледяным тоном ответствовал Чиун. Его взгляд наводил ужас. — Теперь будешь отвечать на мои вопросы.Чиун опустился на колени рядом со скрюченным стрелком и коснулся точки на внутренней стороне его левой кисти.Стрелок закричал.— Это всего лишь прикосновение, — сказал Чиун. — Я могу сделать боль еще сильнее. Могу сделать и так, что ее не станет. Что ты предпочитаешь?— Пусть ее не станет!— Где Римо?— В отеле.— Хорошо. Ты сказал мне правду.— Пусть она прекратится! Пусть ее не станет! Прошу!— Кто тебя нанял? — невозмутимо спросил Чиун.— Не знаю. Никогда не видел его лица.— Это нехороший ответ.— Другого у меня нет. Сначала я думал, что это Лаваллет, но теперь не знаю. Это может быть кто угодно. Помоги, помоги мне! Я сейчас умру.— Нет, позже. Зачем бы автомобильщику нанимать тебя, чтобы ты его убил?— Спроси его, спроси его самого. Дай мне передохнуть немного.Чиун прикоснулся к руке стрелка. Перекрученные суставы разошлись, освободив нервные окончания. Стрелок, обмякнув, рухнул на пол и обессиленно замер, недвижимый.Чиун был у входа в кабинет Лаваллета, когда открылась дверь на лестницу.Не требовалось оборачиваться. В приемную вошел Римо. Он понял это по мягким шагам, никто другой не мог бы ступать с такой кошачьей грацией. Кроме, конечно, самого Чиуна.— Папочка, — сказал Римо и тут увидел распростертое на полу тело стрелка.— Нет! — вскричал он.— Он не мертв, Римо, — мягко сказал Чиун.— А-а.— Я собирался прийти за тобой, когда покончу с делами здесь.— Приказ Смита?— Нет. Я сказал императору, что ты мертв. Ложь во спасение.— Послушай, вы оба давно знали, кто он такой, верно? — спросил Римо, показывая на тело на полу.Чиун помотал головой, так что белые прядки над ушами затрепетали.— Нет, Римо. Истина неведома никому. И меньше всех — тебе.— Этот человек — мой настоящий отец. Вы это от меня скрывали. Вы пытались убить его!— Если я и таился, Римо, то только для того, чтобы не причинить тебе горя.— Какого еще горя?— Горя, какое ты бы испытал, если бы Смит приказал тебе уничтожить этого негодяя. Но теперь это моя задача, — чтобы помочь тебе, я принял ее на свои плечи.— О, Чиун, что же мне делать?! — воскликнул Римо.— Каково бы ни было принятое тобой решение, ты должен исполнить его быстро, — сказал старик, длиннющим ногтем указывая на стрелка, который меж тем уже поднялся на ноги, держа пистолет в руках.— Прочь с дороги, малыш, — хрипло приказал он. — Я должен убить этого желтого недоноска.— Нет, — качнул головой Римо.— Я сказал, прочь с дороги. Ты что, не слышишь?Римо взглянул на Чиуна. Тот невозмутимо сложил руки на груди и прикрыл глаза.— Ну что ж ты стоишь, Чиун!— Без ученика у Синанджу нет будущего. Без будущего у меня нет прошлого.Меня будут помнить, как последнего Мастера Синанджу, Мастера, который отдал Синанджу неблагодарному белому. Будь что будет.— Нет, Чиун, — Римо повернулся к стрелку. — Опусти оружие. Пожалуйста.Разве нельзя договориться как-то иначе?— Иначе — никак нельзя, — промолвил Чиун.— Именно. В кои-то веки этот олух прав, — сказал стрелок. — Ну-ка, уйди с дороги! На чьей ты, черт возьми, стороне?— Да, Римо, скажи нам, — подхватил Чиун. — Ты на чьей стороне?Стрелок навел на него пистолет. Чиун стоял под дулом как вкопанный, закрыв глаза. Стрелок медленно надавил на курок.Римо в отчаянии выкрикнул что-то и, подчиняясь рефлексам, которые столько лет вырабатывал у него Чиун, двинулся на стрелка.Человек со шрамом, развернувшись, выстрелил в Римо. Пуля просвистела мимо.— Ну, малыш, ты сам напросился, — сказал стрелок и снова выстрелил.— Ты и в меня?..Удар пришелся стрелку точно в грудную кость. Кость сломалась. И это было только начало. Сила удара сотрясением отдалась по всему телу, положив почин цепной реакции ломающихся костей, распадающихся в желе мышц.Стрелок со шрамом застыл и бесконечно долгое мгновение стоял недвижно.Распались кости черепа, искаженное болью лицо, казалось, смягчило свое выражение. А потом он рухнул на пол, как высыпается из рваного мешка картошка.Последнее, что видел стрелок, была надвигающаяся на него пустая ладонь Римо. Последнее, что он слышал, был голос Марии, и ему стал ясен смысл ее предсмертных слов:— К тебе придет человек. Мертвый, поправший смерть, он принесет тебе гибель в пустых руках. Он будет знать, как тебя зовут, ты будешь знать его имя, и имя это явится тебе смертным приговором.Он не почувствовал, как словно выскальзывает из тела. Нет, но сознание его сгустилось и стало сжиматься в мозгу, все туже и туже, все плотней, пока не сделалось как бы величиной с горошину, потом с булавочную головку, потом с точку невыразимо крошечную, с атом. И когда стало ясно, что дальше уже не уменьшиться, оно все равно продолжало сжиматься и сжиматься.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66