Так уже бывало раньше, когда Римо оставался один, без Чиуна. Не исключено, что это может случиться и теперь. Римо перестанет быть Синанджу.Но чего Чиун опасался пуще всего, так это что Смит, узнав, что Римо не умер и существует неподконтрольно Чиуну, прикажет убить Римо, и связанный контрактом Чиун будет вынужден подчиниться приказу.Время для крайних мер еще не пришло. Еще не упущен последний шанс вернуть Римо в лоно Синанджу.Вот почему этим прохладным утром Чиун направился к автомобильщику. Не ради автомобильщика. Не ради Смита. И уж, конечно, не ради того, чтобы послужить этой дурацкой стране белых людей, которым — всем до единого — неведома благодарность.Чиун ехал туда в надежде, что если на жизнь этого Лаваллета будет еще одно покушение, предполагаемый киллер придет туда не один, а прихватит с собой Римо.Тогда-то все и разрешится, думал Чиун. На веки веков.К заводу «Дайнакар индастриз» такси подъехало сорок минут спустя.— Сорок девять долларов двадцать пять центов, — сказал таксист. Было бы в три раза меньше, если бы они ехали по автостраде.— Цена разумная, — кивнул Чиун, порылся в складках кимоно и выудил оттуда одну из новеньких, только что выпущенных правительством США сувенирных золотых монет с обозначенным достоинством пятьдесят долларов.Таксист посмотрел на нее скептически:— Что это такое?— Что видишь. Пятьдесят долларов золотом. Американских.— А чаевые? Только не надо мне пудрить мозги этим «не заводи детей»! У меня их уже девять. Потому-то мне и нужны чаевые.— Вчера котировка этих монет на Лондонской бирже равнялась четыремстам сорока шести долларам двадцати пяти центам. На мой взгляд, триста девяносто семь долларов — весьма приличные чаевые за езду в правильном направлении.— Откуда мне знать, что она настоящая? — усомнился водитель.— Когда через пять секунд ты умрешь из-за своего дерзкого языка, я выну вторую такую же и, чтобы облегчить переход в мир иной, положу их тебе на веки. Достойно ли пользоваться для такого дела фальшивкой?— Так это что, настоящее золото?— А я тебе что говорю?— И стоит взаправду четыреста сорок шесть долларов?— Четыреста сорок шесть долларов двадцать пять центов, — поправил его Чиун.— Хотите, я подожду, чтобы доставить вас обратно в отель? — спросил таксист.— Не хочу, — отказался Чиун.Охранника у ворот огромной пустующей автостоянки «Дайнакар индастриз» заинтересовало, что за дело привело Чиуна на завод.— Это мое дело, а не твое. Дай пройти.— Что ты не служащий, это точно. В такой-то одежке! Вот что, без разового пропуска впустить не могу. У тебя есть пропуск, а, старина?— Есть, — Чиун поднял открытую ладонь к носу охранника. — Пожалуйста.Охранник поглядел, ожидая увидеть в ладони удостоверение, но ничего не увидел. Не увидел в первый раз, потому что ладонь оказалась пустой. А во второй — потому что Чиун ухватил его за нос большим и указательным пальцами и сжал так, что все поплыло перед глазами, и охранник рухнул прямо на стул в своей будочке.Проваливаясь в беспамятство, охранник в последние полсекунды все-таки понял, что с ним произошло. Он слыхивал раньше, что есть в человеческом теле чувствительные нервные окончания, и если на них нажать особым образом, то человек теряет сознание. Но ему было невдомек, что такие нервы имеются в кончике носа.Часа через три очнувшись, он все еще обдумывал эту мысль.В огромном пустом гараже Лайл Лаваллет сидел за рулем своего «дайнакара» и тихонько рычал, изображая работу мотора. Что он не один, Лаваллет заметил только тогда, когда машина слегка накренилась направо.Повернув голову, он увидел рядом с собой преклонных лет старика-азиата в красном парчовом, затканном шелком кимоно.— Я — Чиун, — сказал старик. — Я здесь для того, чтобы охранять твою никчемную жизнь.Лаваллет узнал старика. Это был тот самый китаец, который на демонстрации «дайнакара» телом прикрыл Джеймса Ривелла от пуль.— Что вы тут делаете? — спросил он.— Я уже сказал. У тебя уши заложило? Я здесь для того, чтобы охранять твою никчемную жизнь.— Я стою больше десяти миллионов долларов. Я бы не назвал эту сумму никчемной!— Десять миллионов долларов. Десять миллионов песчинок. Это одно и то же.Мусор.— Сэвидж! — крикнул Лаваллет в открытое окно «дайнакара».Полковник Брок Сэвидж услышал крик из комнатки на выходе из гаража, где сидел с другими наемниками. Он снял винтовку с предохранителя, махнул рукой своим людям, чтобы они следовали за ним, и подбежал к «дайна-кару» со стороны водителя.Лаваллет, явно перепуганный, еле выговорил:— Он, — и указал на Чиуна.— Окружить машину! — приказал Сэвидж. — Ты! Выходи! — рявкнул он Чиуну и сунул дуло в окно — так, чтобы, если придется стрелять, изрешетить безоружного китайца.Лаваллет, сообразив, что Сэвидж изрешетит заодно и его, потому что он, Лаваллет, находится точно на линии огня, завопил:— С другой стороны, придурок! Ты же меня пристрелишь!Сэвидж обежал машину. Там Чиун ткнул в него пальцем:— Не вздумай в меня целиться.— Выходи, китаеза!— И прекрати мне приказывать. Я не подчиняюсь приказам белых, которые одеваются, как деревья.— Идиот, я наемник! Самый высокооплачиваемый наемник в мире. Я профессиональный убийца!— Нет, — сказал Чиун. — Ты — профессиональный покойник.С точки зрения Лаваллета, это выглядело так, будто старик просто пролетел сквозь запертую дверь «дайнакара».Брок Сэвидж указательным пальцем нажал на курок. Чиун, в свою очередь, нажал на указательный палец Сэвиджа, и оружие вывалилось у того из рук. Чиун поднял его и с легкостью переломил ствол надвое.Сэвидж потянулся за ножом «ниндзя-баттерфляй», который открывается, как складной метр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66