— Уже появилось. Неблагодарность белых. Самая крупная вещь, какая только была когда-нибудь у Мастера Синанджу.Он бросил трубку, а Смит в «Фолкрофте» удивился резкому тону, которым Чиун говорил о Римо. Можно было ожидать, что Чиун будет раздавлен скорбью, но ничего подобного. Понять Чиуна всегда было непросто. Смит оставил эту затею как безнадежную и обратился к убийству женщины на могиле Римо Уильямса. Даже в это неспокойное время, может, в последние часы существования КЮРЕ, неразрешенная задача не давала ему покоя. Глава 21 — Так чем же ты занимался всю жизнь, сынок? — осведомился стрелок после того, как официантка принесла им напитки.Они сидели в тихом углу лучшего детройтского ресторана. Освещение было приглушенное, а из окна открывался вид на центральную часть города. Ночью грязь была незаметна, и Детройт выглядел скульптурой из эбенового дерева, украшенной ожерельем огней.— Работал на правительство, — после паузы ответил Римо.Ему было неловко говорить о своей работе.— А поподробней? Уж растолкуй мне, старику. Раньше ведь ты, кажется, говорил, что мы с тобой вроде коллеги.— Так и есть. Только я работаю как бы на правительство.— Понятно. Под грифом «Совершенно секретно»?— Да, — ответил Римо. — Примерно.— Ух ты! Ну рассказывай. И пей. Виски приличное.— Я не могу, — отказался Римо.— Не можешь рассказать старику-отцу, чем зарабатывал на жизнь все эти годы?— Этого не могу тоже. — Римо отодвинул от себя стакан с золотистой жидкостью. Даже запах ее был ему неприятен. — Я имею в виду, что не пью такое.— Ну так закажи, что хочешь! Правила игры очень простые: каждый сам выбирает себе отраву! — сказал стрелок и оглянулся в поисках официантки.— Я ничего такого совсем не пью.— Да ну? Что у меня за сынок! Прямо девица!— Мой организм не переносит алкоголя.— Так ты что, болен?Римо подавил смешок. Вот еще, болен! Как раз наоборот. С его организмом все в полном порядке. Благодаря Синанджу он отлажен, как мотор гоночного автомобиля, и недоброкачественные добавки к топливу могут нарушить его бесперебойную работу. А в некоторых случаях, например с алкоголем, неполадки могут быть серьезными и даже непоправимыми.— Чему ты улыбаешься? — спросил стрелок.— Вспомнил Чиуна, — сказал Римо. — Он говорит, мы смешные, потому что едим мясо мертвых коров и пьем сок скисшей травы.— С Чиуном покончено.— Я органически не переношу спиртного. Меня потом вывернет наизнанку.Стрелок пригубил виски.— Мужчина, который не пьет, уже вывернут наизнанку, вот что я тебе скажу, сын.Римо промолчал. Мучило сознание, что человек, сидящий с ним за одним столом, абсолютно ему чужд. Он все вглядывался и вглядывался в это лицо, ожидая, что вспыхнет узнавание, проснется давно дремлющая память о чем-то, сообща пережитом, но тщетно. Римо чувствовал себя сбитым с толку, его терзали печаль и смущение. В другие времена, в другом месте он и человек, сидящий напротив, должны были оказаться по разные стороны баррикад — ведь за годы своего служения КЮРЕ Римо убил сотни профессиональных киллеров. Если бы не случайное стечение обстоятельств, он бы убил и этого не задумавшись, не заподозрив, что убивает собственного отца.Подошла официантка.— Бифштекс с кровью. Пюре. Салат из овощей, — заказал стрелок.— Рис, сваренный на пару, — сказал Римо.Официантка, подождав продолжения, спросила:— И?..— И все, — ответил Римо. — Нет, еще стакан воды, пожалуйста.— Слушаюсь, сэр, — забирая у них меню, с сомнением в голосе произнесла официантка.— Рис? — переспросил стрелок. — Один рис, и ничего больше?— Я на диете.— Да забудь о ней ради такого случая! Каждый день, что ли, находишь родного отца? Разве это не повод отпраздновать? Давай-ка мясца, а?— Не могу.— Да, монашки здорово над тобой поработали, — вздохнул стрелок. — Или я ошибаюсь и это целиком заслуга старикашки-китайца?Однако, заметив, как пугающе переменился в лице Римо, стрелок быстро сменил тон. В будущем эту тему лучше не задевать, решил он. Если есть какое-то будущее, конечно.— Ну дело твое, — легко произнес он. — Я, собственно, не об этом. Мне, знаешь ли, кое-что надо с тобой обсудить.— Ты так и не ответил мне, где я родился, — внезапно сказал Римо.— Так ты и не спрашивал! В Джерси-сити.— Я вырос в Ньюарке.— Я там служил. Мы потом туда переехали.— У меня еще есть родственники?— Только я, — покачал головой стрелок. — Я был единственным ребенком в семье, и твоя мать тоже. Наши родители, и ее, и мои, уже умерли. У тебя никого нет, кроме меня, сын. А теперь послушай. Это очень важно.— Я слушаю, — сказал Римо.Однако думал он в этот момент о Чиуне. Старый кореец с его легендами и историей Синанджу дал Римо семью куда более многочисленную, чем этот человек, хотя он ему и отец. Интересно, подумал он, чем Чиун занят сейчас.— Раньше, там, на крыше, ты сказал, что сам — профессионал, — между тем говорил стрелок. — Ладно. Я не буду спрашивать, на кого ты работаешь, и все такое. Я просто хочу знать, был ли ты честен со мной, когда говорил об этом?— Конечно, — сказал Римо.— Хорошо. Я тебе верю. Теперь послушай внимательно своего старика, сын.Тот тип, в которого я метил, Миллис, он не умер.— Да?— Да. И это значит, что мне не заплатят.— Логично.— Это значит, что мне нужно его прикончить.— А почему бы нам не плюнуть на него и не уехать отсюда? — спросил Римо.— Мы можем устроиться где-нибудь еще. В какой-нибудь другой стране. Чтобы получше узнать друг друга.— Послушай. Мне необходимо его прикончить. И если б ты не вертелся там на крыше, я б выстрелил точней и все было бы в ажуре.— Извини, — пожал плечами Римо.— Этого мало. У меня есть репутация. Ее надо беречь. Этот случай повредит моей репутации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66