Слова легко сыпались с языка — он тщательно подготовился к этой встрече, знал, будет говорить. Дмитрий удерживал рвущийся изнутри смешок. Вот это он понимал четко: смеяться нельзя ни в коем случае.
— Как ты попал сюда? — спросил Тимур. — Кто назвал тебе пароль?
— Никто, — ответил Дмитрий и простодушно объяснил: — Я пошел к тебе. Меня остановили и спросили пропуск. Я его не знал. Но увидел проходящего мимо воина с топором и сказал: “Кадум”. Меня пропустили. Я пошел дальше, и если меня останавливали, опять говорил: “Кадум”. Так я пришел к твоему шатру. А тут меня не захотели пропускать. Но ведь я пришел, чтобы просить у тебя справедливости, хазрат эмир! Как можно меня не пропускать? Разве я не твой воин?
— Какой справедливости ты просишь? — спросил Тамерлан. — Кто несправедлив к тебе настолько, что ты врываешься в мой шатер и устраиваешь драку? Знаешь, что тебе за это грозит?
Дмитрий помедлил с ответом. Напряженная настороженность покинула Тимура, он тихонько поглаживал изуродованную ногу, поглядывал на Дмитрия так, словно находил его забавным и не более: большой такой остолоп, силен, как буйвол, но дурак дураком.
— Ты, — сказал Дмитрий, давя в себе хохот. Его лицо дергалось, словно в тике. — Ты несправедлив ко мне.
— Я? — Тимур от удивления на миг перестал массировать больное бедро.
— Да. Ты!
— Чем же? — усмехнувшись, поинтересовался Тамерлан.
— Ты повелел мне сделать то, чего я сделать не в силах.
— Я повелел тебе? — Тимур недоуменно поднял рыжие брови. Голос его стал хриплым. — Отвечай, что и когда я тебе повелел? Я такого не припомню.
— Ты повелел, и твой приказ исполняется, — сказал Дмитрий. — Но ты обрекаешь меня на бесчестье — воины моего народа не убивают безоружных пленников…
Рыжебородое лицо Тимура окаменело, зеленые глаза вспыхнули недобрым огнем.
— Я воин чужого для тебя народа, — быстро продолжал Дмитрий. — Других обычаев. Для воина моего народа попасть в плен — значит покрыть себя несмываемым позором. А убить безоружного противника — значит осквернить свое оружие, осквернить свое имя. Мой народ, ведя войну, не берет в плен мужчин. Пленный — лишь обуза, горб на спине. Зачем он нужен воину? Воину нужен враг, чтобы биться с ним. Все остальное — прах. Ты отдал приказ истребить пленных. Ты прав. Ты — мой эмир, а я — твой воин, и должен подчиниться, но по закону моего народа ты обрекаешь меня на бесчестье. Поэтому будь справедлив ко мне, хазрат эмир, избавь меня от того, что мне постыдно…
К концу его пылкой речи лицо Тамерлана разгладилось, эмир слушал его с заметным интересом.
— Расскажи-ка еще о твоем народе, — потребовал он.
— Мой народ — народ воинов, — сказал Дмитрий, гордо выпрямив спину. — Мы сражаемся не ради добычи, а ради битвы. Враги моего народа трепещут перед ним и платят дань, чтобы мой народ не ходил на них войной. Но разве воин может жить без битвы? — Дмитрий расхохотался с превеликим облегчением: наконец-то душивший его смех смог вырваться наружу. — И если мы хотим воевать, то отсылаем дань назад и идем на врагов войною.
— Хм… — Тамерлан погладил рыжую бороду. — Удивительные вещи ты рассказываешь о своем народе. Ничего подобного я до сих пор не слыхивал. — Он вдруг громко, по-кошачьи фыркнул: — Значит, по-твоему, я должен был раздать пленникам оружие? А? Слышите, что он тут говорит? — окликнул он стражников. — И расхохотался в голос.
Дмитрий стоял на коленях, глядя на хохочущего Тамерлана и слыша ржание стражников за спиной. Неожиданно в хохот вклинился новый резкий голос:
— Чего ржете, собачьи дети? Где вы должны быть? А это еще кто такой? Что он тут делает?
Тамерлан оборвал смех и позвал:
— Иди сюда, Идигу. Ты только послушай, что он говорит.
Переваливаясь на кривых ногах, коренастый Идигу Барлас вышел вперед, остановился рядом с Дмитрием и громко вопросил:
— А ему что здесь надо?
— Погоди, — прервал своего полководца Тамерлан. — Знаешь, что он думает? Что неплохо бы дать пленникам оружие…
Идигу Барлас обалдело раскрыл рот и прочистил горло.
— Кому дать оружие? — переспросил он. И крякнул: — Кого здесь лошадь по голове лягнула, пока меня не было?
— Помнишь его? — спросил Тимур.
— Еще бы не помнить, — буркнул Идигу Барлас. — Как он здесь оказался, скажут мне или нет?
— Сам пришел, — ласково улыбнувшись, ответил Тимур.
— Са-ам! — Идигу Барлас шумно втянул ноздрями воздух и уперся кулаками в бока. Глаза его метали молнии.
— Погоди, Идигу, — снова остановил его Тимур. — Я хочу с ним побеседовать, раз уж он пришел ко мне. И ты послушай, послушай…
Слегка растерявшийся Идигу Барлас ограничился тем, что гневно цыкнул на стражу, приказав им убраться прочь. Однако Тамерлан распорядился иначе:
— Пусть останутся.
Идигу Барлас гневно хмыкнул, отошел от Дмитрия и, кряхтя, уселся на подушку, проворчав:
— Ну-ну… Послушаем…
В левой руке Тимура словно ниоткуда появились четки. Перебирая их, он прикрыл тяжелые веки и сказал:
— Воистину удивителен твой народ, и обычаи его достойны удивления.
Дмитрий пошевелил плечами, расслабляясь. Все в порядке. Встреча состоялась. Тамерлан у него на крючке. Мягко говоря, он назвал Хромца скотиной. Вряд ли Тамерлан оставит оскорбление без внимания — вот и стражники наготове. Но выдержка у него — только позавидовать можно. И за это ему спасибо…
— Значит, по-твоему, приказав истребить пленников, я осквернил свое имя и оружие? — вкрадчиво поинтересовался Тамерлан.
“Как по-писаному”, — подумал Дмитрий.
— Не так, — возразил он.
— А как же? — по-прежнему тихо спросил Тамерлан.
— Ты не воин моего народа. И я поступил на службу к тебе, а не ты ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109