– Это заурядный шантаж, – заявил он. – Оснований для чего-то серьезного у него нет. Самое время подключить к этому полицию. Правда...
Оба некоторое время смотрели друг на друга.
– Я уже было хотел сказать, что наша позиция безукоризненна. Недавно появившись здесь, вы, разумеется, полагали, что герцог Бучанский – законопослушный подданный Ее Величества, и не собирались нарушать никаких правил. Вы искренне и глубоко раскаиваетесь. Правда, в этом случае ваши сотрудники выглядят как скопище идиотов. Почему они-то не остановили вас? Вот о чем спросят люди. Какие кретины руководят посольством США, если они позволили своему послу угодить в такой капкан, как этот?
– Я мог бы объяснить, что просто не счел нужным посоветоваться с...
– Так это еще хуже, ваше превосходительство, извините меня за прямоту. Посол, который действует без консультаций – балласт или, как в вашем случае, – слишком недавно на своем посту и неопытен. Но эту причину с готовностью приму я, а не публика.
Бада Фулмера замутило. Неужели всю оставшуюся жизнь ему придется терпеть такое? Неужели всегда ему будут говорить, что он не внушает доверия? Не будут позволять принимать решения? Всего несколько минут назад, до этого разговора, он чувствовал, как расцвело в нем ощущение собственной силы. Люди вскакивали при его появлении. И вот ушат холодной воды...
– Кстати, уж коль скоро мы об этом говорим, ваше превосходительство, – добавил Коннел, – еще один совет вам и госпоже Фулмер. Я не хочу упоминать о том, чего нам стоит прием Четвертого июля в смысле человеческих усилий, которые мы могли бы направить на другие дела. Но даже обеспечение безопасности... – Коннел покачал красивой головой.
Бад встрепенулся.
– Я опасался этого. Уж очень на виду.
– Слишком много известных людей. Большая вероятность нападения, похищения. Вам все это известно не хуже меня. – Заметив, что Фулмер реагирует с пониманием, Коннел продолжал: – Когда все это закончится, и, Бог даст, успешно, может, вы потолкуете с миссис Фулмер? Вы оба – пример для нас. И конечно, для англичан, думаю, об этом можно и не говорить? Беря пример с вас, и мы сможем улучшить нашу работу.
– А что насчет Вимса?
– Боюсь, придется подождать до понедельника, как вы думаете?
Бад Фулмер важно кивнул и поднялся. Хотя Коннел был почти шести футов роста, рядом с послом он казался невысоким.
– Вы сказали, что он работает в «Фулмер Сторз»? – спросил Коннел. – Но разве вы не главный акционер?
– Вообще говоря, пока я посол...
– Конечно, но вы же можете оказать давление.
– Чтобы убрать Вимса?
– Что-то вроде того. Это может служить контругрозой.
– У меня нет права голоса, – наконец признался Фулмер.
– А Вимс знает об этом?
– Ройс, – с трудом выдавил Бад, – об этом знают все.

* * *

Во время ленча Шамун прошел по Саут-Молтон-стрит и как обычно поглазел на витрины бутика Бриктон. Процедура уже устарела, и ее надо было менять, но он чувствовал себя неуютно, работая и на Моссад, значит, и это тоже нуждалось в коррекции.
Зачем сейчас беспокоиться об этом, спрашивал он себя, идя к кофейне, где должен был дождаться толстухи. Единственное, что заставило его пойти в американскую армию и вызваться работать в разведке, – это убеждение Моссад в том, что затея внедрить урожденного американца, воспитанного христианином, в истэблишмент США – не просто хороша, но даже великолепна. Это было много лет назад, но только в Лондоне Моссад впервые захотела получить назад должок. До сих пор никто из израильской разведки никогда не выходил на Шамуна: исключением были редкие «визиты вежливости» Бриктон. Но за последний год она включила Шамуна в разряд действующих двойных агентов, и это стало стеснять его.
«А почему стеснять?» – спросил он себя, усевшись за столиком и заказав кофе. Было прекрасно чувствовать себя посторонним. Классическая позиция. Но ему было плохо без дружбы Неда.
Факт, что ни он, ни Нед Френч не заводили легко друзей. Он знал: что-то происходит между Недом и Джейн Вейл. Когда это началось, он учуял сразу, сделал вид, что это его не касается. Но это заставило его думать о дружбе. Неда и Джейн заметно тянуло друг к другу, это чувствовалось. Но что связывало его с Недом?
Он не ревновал к Джейн. Они с Недом не гомосеки. Не питал Нед и отеческих чувств к молодому симпатичному офицеру, таких, какие часто возникают у старших к младшим: защитить, пожурить, похлопать по плечу, помочь в карьере, познакомить с влиятельными людьми, – погоди, завтра займешь мое место... Ничего менторского.
Они оба были слишком умны для разведки армии США, и это сблизило их. Они также знали гораздо больше, чем было нужно для работы по защите благоденствия Америки; это отличало их от других сотрудников.
И все же, подумал Шамун, увидев расплывшийся силуэт Бриктон в проеме двери, если я стану тройным агентом, то смогу сослужить Неду хорошую службу. Стоит попытаться.
Рыжеволосая долго стояла у стойки, разговаривая с хозяином, а потом сказала:
– Гино, эти бутерброды осточертели. Пойду-ка я на улицу, поем в нормальном ресторане.
– Брики, bambina, mangia bene Лучше ешь, девчонка (ит.).

.
– Манжиа, манжиа. Ты говоришь, как моя мать. – Она вышла из кофейни. Шамун встал и увидел, как она вошла в соседний кофетерий. Через пять минут он вошел туда и сел за один столик с ней, не поздоровавшись.
– Nu, Moishe, wus noch? Ну, Мойше, что еще? (идиш.)


– Арабская любовница во что-то впуталась.
– Рассказывай.
– Она говорит, что они в панике. Трое их лучших людей пропали уже много времени назад, накануне большой заварушки, то есть этого чертова приема у миссис Фулмер в воскресенье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152