Шамун закончил, как обычно, без подписи. Только номер телефона больницы. Нед набрал номер. Долго никто не подходил. Наконец трубку подняла женщина.
– Нет, – ответила она, – вам лучше спросить об этом полицию, сэр.
– А есть поблизости полицейский?
– Извините, сэр, – сказала женщина, обращаясь к тому, кто был рядом с ней. – Тут джентльмен интересуется...
– Кто это? – спросил мужской голос.
– Полковник Эдвард Дж. Френч, армия США. А с кем я разговариваю?
– Я все думал, когда вы позвоните, – сказал ему Паркинс. – Откуда вы узнали?
– Узнал? Что?
– О! – Паркинс помолчал. – Полковник, вы знаете мост через Темзу у Хинли?
– Не очень. А что случилось?
– Серый «форд-фиеста» врезался в стальную конструкцию моста. Это случилось между десятью и десятью тридцатью вчера ночью. Никто не видел аварии. В это время, вы же понимаете, все добирают свое в пабах.
– А водитель? Что с водителем?
– Водителя нет. Считаем, что выбросило прямо в реку.
– Чушь! – взорвался Нед. – Шамун лучший водитель из всех, кого я знаю!
Паркинс снова помолчал.
– На автомашине вмятины и царапины, появившиеся не из-за этой аварии.
– А вы что там делаете?
– Помогаю другу. Вы могли бы подъехать?
– Я без машины.
– Скажите, где вы находитесь, и за вами через десять минут заедут.

* * *

Посторонние и свои. Жестокая игра.
Поле, на котором шла игра, было обширной территорией, застроенной старыми и новыми зданиями. Больничная территория включала отдельные строения из красного кирпича и бетонных панелей, а между ними располагались стоянки, возле которых зеленела трава и росли деревья. Как огромная шахматная доска с маленькими фигурками. Отделение несчастных случаев помещалось в современном двухэтажном здании; с воздуха оно казалось буквой "Н" с еще одной ножкой.
Нед посмотрел на Паркинса и высокого мужчину с редкими рыжими волосами и усыпанным веснушками лицом. Оба сидели недалеко от входа за письменным столом, специально выделенным для них. Они разговаривали тихо, как посвященные, не желавшие, чтобы с ними играл кто-то еще.
Очевидно, как раз у этого входа и произошла перестрелка. Большое пятно крови впиталось в бежевое ковровое покрытие недалеко от стола. Дальше по холлу под падающим сверху светом тоже была видна кровь. Мозг и внутренности размазались по стенам и ковру, словно их бросили как игральные кости.
Вход был огорожен невысокими стальными прутьями на подставках, между ними были натянуты оранжевые пластиковые ленты. Яркие полосы лент окружали места, где погибли люди, и не давали праздным посетителям ступить на них.
Хотя здесь не могло быть праздных посетителей. Неду хотелось побыстрее взглянуть на место, где произошла эта... так называемая авария.
– Извините меня, джентльмены.
Рыжеволосый поднял голову.
– Да?
– Когда я смог бы взглянуть на машину моего заместителя?
– Через полчаса.
– Можно поговорить с немцем?
Рыжеволосый недовольно нахмурился.
– А для чего? – сказал он с шотландским акцентом.
– Я говорю по-немецки. Если он в сознании...
Шотландец взглянул на Паркинса.
– Чтобы убить время?
Паркинс кивнул.
– А почему бы и нет?
– Хорошо, – согласился шотландец. Он ткнул большим пальцем через плечо. – Там, в интенсивной терапии.

* * *

Светает, подумал Берт. Он только что открыл глаза и увидел, где находится. Он все вспомнил. Чистая больница. Чистые бинты. Чистые доброжелательные медсестры. Покой. Безмятежность.
Как в могиле. В лесу, где много голубых цветов. Два мальчика, один из них из Штутгарта, где...
Кто этот мужчина?
Мужчина сел рядом. Знакомое лицо. Пришел пытать Берта. Откуда он знает это лицо?
– Доброе утро, как дела? – спросил мужчина.
– Вы мой друг? – наконец Берт мог говорить по-немецки. – Вы пришли мне помочь? Или вы один из них – мучитель, предатель, убийца? Я больше не выдержу пыток. Я выбрал трудный путь в жизни. Я не жду, что со мной будут обращаться лучше, чем я стал бы обращаться с моими врагами. Но есть предел выносливости.
Он внезапно перестал говорить, и Нед увидел, как от жалости к себе одна-единственная слеза скатилась по его щеке.
Только одна. Господи, да какая же в нем внутренняя сила!
– Я не враг, – сказал ему Нед по-немецки. – Быть может, я смог бы помочь тебе. Я пришел сюда не для того, чтобы причинить тебе новые страдания. Нужны месяцы, чтобы ты выздоровел. Но серьезных переломов нет, и заражения крови тоже, к счастью, нет.
Незабинтованным было только лицо Берта. Несколько зубов выбили. И все же он говорил и жил. Из-за того, что ему повезло, и благодаря фантастической стойкости.
– Ты счастливчик, Берт.
– Да, – согласился тот с готовностью. – Но вы и не подозреваете, на что способны эти предатели. А все потому, что у меня не было связи с народом. Вы понимаете. Вы умный человек и немец. Мне кажется, я знаю вас по прежней жизни, да? Поэтому вы поймете, что идеология может дать повод для измены.
– Они предали тебя, твои товарищи?
– Хефте. А за что? Вы умный человек, вы понимаете, что, когда весь мир у вас в руках, когда будущее человечества зависит от тебя, нет цены, за которую можно предать свое дело.
– Он предал тебя за деньги. Эта история стара, как мир, Берт. – Нед налил немного воды из графина в бумажный стакан и поднес к губам парня. Тот жадно глотнул, закашлялся, снова глотнул. – И кому тебя продали? Наемникам. Правильно?
– Я знал, что вы умный человек. Да, наемникам. Мы были так близки к победе. К победе во всех отношениях: и в пропаганде, и в финансах... – Он снова закашлялся.
– Эти наемники осквернили твои идеалы, – сказал ему Нед, подбираясь наконец к тому вопросу, который хотел задать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152