А это что еще за тип рядом с ним, от которого за версту разит полицейским? П. Дж. Р. Паркинс в своей обычной одежде только что прибыл, как догадался Пономаренко, с тайного поста в посольстве США, где он вел жизнь термита, питаясь кусочками дома, в котором жил. Глеб тут же вспомнил все, что знал о Паркинсе, который носил армейское звание майора, хотя был не ниже уровня главного инспектора Спецотдела.
Корреспондент ТАСС знал, что сейчас эти двое ищут не его, хотя в перспективе было возможно и это. Серые глаза Джока дважды скользнули по лицу Глеба, но не выказали узнавания. Нет, они искали...
Ага. Тренированный взгляд русского нашел пучеглазого начальника официантов с голубым цветком в петлице. Он был явно обескуражен, жесткие волосы пришли в еще больший беспорядок, чем обычно. Он нервно жестикулировал.
Джок Прингл потер подбородок – один из тайных знаков, придуманных полицией. Тут же трое дюжих молодцов в патрульных костюмах, выскочили вперед – туда, где стоял Папай-официант Папай – герой американских мультфильмов, у которого были выпученные глаза.

. Где-то вскрикнула женщина. Даже Пономаренко удивился, хотя ничем не выдал этого.
Крепкие руки парней схватили высокого мужчину в американском смокинге с открытым и почти юным лицом.
Глеб вспомнил всех святых. Они взяли не Папая, а кого-то; незнакомец энергично протестовал, пока его вели к выходу мимо Джока Прингла и П. Дж. Паркинса, которые сделали вид, что ничего не происходит.
Но, сказал себе Глеб, но...
Он был абсолютно уверен, что официант с цветком указал на высокого американца. Глеб, который часто пользовался услугами подобных информаторов, понял, что с Принглом и Паркинсом работал Папай, выступивший в роли стукача, а может, и провокатора.
Ничего особенного в этом не было. Официантов, барменов, горничных и другую обслугу регулярно привлекала разведка, чтобы шпионить за людьми. Необычным было лишь то, что парень с цветком был аферистом, обобравшим венгерскую команду.
А кто знает, сказал себе Глеб, кого он еще ограбил?


Часть 6
Суббота, 3 июля

Глава 23

Суббота 3-го июля началась, как и многие другие дни в Лондоне: яркие солнечные лучи с востока вонзились почти горизонтально в свинцовые тучи. Еще один что-то обещающий день.
Оба спали плохо. Лаверн легла с тревожными мыслями. Если такое изредка случалось, она ворочалась всю ночь, будя этим Неда, но никогда ничего не говорила. Нед подумал, что люди, много лет проспавшие друг с другом, ведут себя в постели по неписаным правилам, по которым нельзя нарушать ничей сон, какими бы мучительными ни были твои мысли.
За завтраком, приготовленным им самим, Нед хмуро просмотрел утренние газеты в поисках того, что Гамлет называл «увлечением страсти», то есть не было ли ночью какого-нибудь повода к насилию. С «увлечением» или без него, через тридцать часов эти люди получат возможность для насилия в Уинфилд-Хаузе.
Новости были малоинтересные. Никто в Вашингтоне не метал громов и молний, никого не оскорблял, ночью не было никаких предупредительных бомбовых ударов. Словно по взаимной договоренности, никто в Европе не жаловался на то, что делает Америка в настоящее время, сообщения ограничивались обычной внутренней борьбой в Общем рынке из-за цен на сельхозпродукцию и перепроизводство вина в Италии.
Нед поднял глаза и немного успокоился. Он с Шамуном вчера долго готовили список всех мероприятий, хотя ни один список никогда и ничего не решал, даже такой длинный, как этот – в четыре машинописных страницы.
Во вселенной, управляемой по законам Мерфи, размышлял Нед, списки мероприятий – что-то вроде амулетов, отгонявших нечистую силу. Тем не менее, при такой сложной операции, как прием в воскресенье, он и Шамун должны ясно представлять то, что им предстоит делать, шаг за шагом. Он снова опустил взгляд на газету и просмотрел еще несколько страниц, пытаясь перехитрить Мерфи.
В третьем мире, как заметил Нед, среди важнейших новостей не было ничего ни о новой резне, ни о засухе. Никто не расстреливал из автоматов переполненные лагеря беженцев. Видимо, для разнообразия отсутствовали и устрашающие сообщения о повседневной жизни в условиях недоедания и угнетения.
Как жаль, найдется ли новый мессия, который явится в воскресенье и во имя мщения за эти преступления устроит нападение на Уинфилд. Как жаль...
Короткая передышка. Нед поднял глаза и увидел Лаверн в домашнем халате, которая смотрела на него. Интересно, долго ли она простояла здесь, беззвучно спустившись босиком по лестнице? Она выглядела усталой и обеспокоенной.
– Паршивая ночь, да?
Она кивнула и направилась к кофеварке.
– Спасибо, что подогрел, – сказала она, наливая кофе и кладя кусок хлеба в тостер.
– Что-то тебя беспокоит? – спросил Нед. Они оба знали, что он должен быть сегодня в офисе, но жизнь станет чуть легче для них обоих, если они выплеснут все за завтраком, а не перед входной дверью.
Он подвинул Лаверн масло и варенье.
– Что случилось?
– Думаю о девочках.
– Скучаешь о них?
– А ты разве нет?
Он на секунду заколебался.
– Естественно. Но ты ведь прекрасно знаешь, что, если бы они были здесь, я бы не видел их больше десяти минут в день.
– Это ты хвастаешься или жалуешься?
Он улыбнулся, но улыбка быстро исчезла.
– Однажды, – сказал Нед, – когда я смогу рассчитывать на полную пенсию... – Мысль так и осталась незаконченной.
– Но до тех пор, где бы ни были девочки, у тебя нет времени для них, – бросила Лаверн. – Послушай, Нед, мне надо поговорить с тобой о себе, а не о тебе.
– Давай.
– Я хочу улететь домой и...
– Это и есть дом, – отрезал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152