– Химниц – просто рехнувшийся осел, – ответила Джейн. Они целовались нежно и долго. – А его лучший ученик, – добавила она, вздохнув, – такой же осел.
– Именно об этом меня предупредили сегодня вечером. Коллега-шпион.
– Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Френч, мы так и будем жить дальше? Корабли, которые встречаются только в ночи?
– Не знаю. Я чертовски запаниковал, когда ты не захотела говорить со мной по телефону. Как будто отторгла меня.
– Ты говоришь как еврей.
Он нахмурился.
– Это шутка? Не мучай меня, Вейл. Мы должны быть всегда открыты друг для друга. Даже если все, что мы можем сказать друг другу, – это: «Привет, у меня все в порядке. Как твои дела?» Мы просто обязаны быть доступны друг для друга.
Она так крепко прижала его к себе, что у него перехватило дыхание.
– Ты нарисовал такую привлекательную картину нашего будущего, – прошептала она ему на ухо. Состарься со мной и увидишь, что самая ужасная скука ждет нас впереди.
Нед приподнял ее, и они посмотрели друг на друга, глаза в глаза – темно-синие в темно-карие.
– И кто же это высказал такую мысль, – заметил он, – что наша главная сила – это разговор? – Он нежно поцеловал сначала один ее глаз, потом другой.
Она засмеялась ему в ухо.
– Не выношу такой откровенной лести, – сказала она. Неужели ты думаешь, что и у меня есть гены Эмили?
– А она больше склонна к физиологии?
– Ну уж, только не к умствованию. – Она положила руки ему на плечи и приподнялась, чтобы посмотреть на него сверху вниз.
– Мне кажется, это любовь, – сказала она. – Ты единственный человек на свете, который считает меня красивой и сексапильной.
– Меня тянет только к высоким женщинам. Я не имею в виду никого конкретно.
– Прекрасно! – Ее тело медленно соскользнуло вниз. Долгое и тесное объятие возбудило их больше, чем они хотели бы признаться.
Ее темные глаза выражали непокорность, обиду и беспокойство.
– Я хотела бы, чтобы ты позвонил Лаверн, – начала она. – Скажи ей что-нибудь односложное, как ты это умеешь, и останься со мной еще несколько часов. Ты меня сегодня уже много обижал. Может, теперь будешь вести себя хорошо?
Лицо Неда помрачнело.
– Я мог бы только мечтать об этом, – сказал он, понимая, что за этим должно последовать «но». Он пристально посмотрел на нее. – Ты помнишь, что завтра Четвертое июля?
– Скажи, – ответила ему Джейн довольно резко, – разве у вас с Шамуном не все в порядке?
– Все, что мы смогли предусмотреть.
– Тогда?..
Он замолчал, вспоминая безумный ритм прошедшей недели, в котором составлялся план защиты Уинфилда; теперь он давал не больше, чем трость слепому. Тем не менее все, что они придумали, было готово к работе: снайперы, наблюдатели, официанты, пехотинцы в «троянском коне» и даже маленький оркестр для исполнения разных танцев, вооруженный пистолетами, спрятанными под одеждой. Был еще взвод морских пехотинцев и группа его добровольцев в штатском. О чем же еще беспокоиться?
– Тогда, – повторил он вслед за Джейн, – давай заранее посмотрим фейерверк.

* * *

Серый «форд-фиеста» несся по скоростной дороге А355 на юг из Амершэма в Слау. Шамун посмотрел на часы. Десять вечера. Он неплохо сегодня вечером поработал. Когда он доберется до Лондона, надо будет позвонить Неду и все подробно рассказать.
Полиция в Стоун-Мэндвиле поначалу не очень хотела помочь ему, но он расположил всех к себе своим благожелательством. Так что в конце концов ему разрешили посмотреть на немца. С одного взгляда было понятно, что Берт Хайнеман в предстоящих делах участвовать не может. Бывшие товарищи дважды пытались и не смогли убить его. Крутые парни эти марксисты.
Изувеченные тела убитых уже увезли в морг, но все согласились с тем, что они не похожи на арабов.
Полиция разрешила ему также взглянуть на фургон «фиат-фиорино», с нанесенной, а потом закрашенной эмблемой фирмы «Ходгкинс и дочь». С одной стороны фургона она проступала через свежую серую краску, словно владелец фургона никак не решался закрасить ее до конца. Кроме пулевого отверстия в одном из окон, фургон не давал никаких новых данных. Некоторые отпечатки пальцев на нем принадлежали двоим убитым. Но были и отпечатки других людей.
История, о которой Шамун собирался рассказать Неду, была уже вполне ясна. Их подозрения насчет фирмы подтвердились. Ее сотрудники очень хотели убить немца. Хотя это и удивляло, но соотносилось с сообщением Нэнси Ли об исчезновении нескольких лучших людей Хефте.
Как жаль, что немец не в состоянии говорить! Кажется, он догадался, что его снова пытались убрать. Глаза его блестели, но говорил он бессвязно, да к тому же и по-немецки. Могут пройти недели, пока можно будет понять его речь, а у них нет и суток.
Позади «фиесты» Шамун увидел две яркие, быстро приближающиеся фары. Он не раз замечал, что английские водители включают свет дальних фар, не заботясь о том, что они ослепляют других. Дальний свет англичане неправильно использовали и для того, чтобы подать сигнал. Во всем мире мигнуть дальним светом означает: «Берегись, я еду». А в Англии совсем другое: «Поезжай впереди меня. Обгонять не собираюсь». Совершенно сбивает с толку. Но очень эксцентрично, по-английски.
Шамун изменил положение зеркала заднего обозрения, чтобы свет фар не слепил глаза. Он хотел поправить и зеркало снаружи, но машина догоняла его так быстро, что он не стал делать этого.
Она подалась направо, чтобы обойти его, и они долго ехали параллельно. Шамун успел заметить, что это не легковушка, а белый фургон, больше, чем «фиорино» и его «фиеста». Мо мельком увидел лицо водителя с большими, навыкате глазами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152