Какая добрая! Как видно, она очень любит девушек из бедных семей. Она хочет помочь им доучиться и поэтому устраивает для начала экзамен, чтобы проверить знания, которыми они располагают. А они, наверно, трясутся от страха: как бы не испортить дело. Бедняги!.. Когда они пополнят свое образование, что она, интересно, с ними сделает? Ведь просто так, на произвол судьбы не бросит же! Нет, конечно, не бросит. Завершив образование, все они, наверно, сдадут экзамены на аттестат зрелости, а тогда-то и выявится, которая же из них самая лучшая. А для той, наилучшей, она уж что-нибудь да придумает».
И, не сомневаясь, что наилучшей окажется Луция и только Луция, что учиться она будет с энтузиазмом и отлично сдаст экзамен, я вдруг почувствовала какую-то особую симпатию к графине, которая приходит с такой чистосердечной, бескорыстной и прекрасной помощью к нуждающимся паненкам. И разве можно после всего этого иметь к ней еще претензии за грязные стены клуба, за убогую обстановку, за скверную библиотеку, за старые комплекты «Голоса Кармеля», за спертый воздух «Клуба молодых полек»?! Это было так мелко и незначительно по сравнению с тем, что все девушки благодаря графине получат возможность учиться и выйти в люди!..
- Итак, прошу! Начинаем! - раздался голос пани председательницы.
Я села поудобнее и впилась глазами в дверь, ведущую в соседнюю комнату. Сперва из-за нее слышны были только смешки да перешептывания, но после того как пани председательница вновь пригласила: «Быстрее, паненки!» - дверь наконец растворилась.
Моему взору представилось какое-то странное, удивительное шествие. Девушки вышагивали по-гусиному медленно и солидно, а на голове каждой из них было что-то непонятное. Уланские каски, остроконечные клоунские колпаки, тюрбаны и фески, шутовские капоры с колокольчиками, венки - чего-чего только не понадевали на свои головы бедные клубистки!
Да, это был, оказывается, и в самом деле «смотр знаний и художественного вкуса», - как хотела того графиня…
Девушки, глаза которых ярко блестели от возбуждения, выстраивались в одну шеренгу перед письменным столом, а пани председательница молча рассматривала их, попыхивая папироской.
Но вот графиня нахмурила брови.
- Марыся, подойди, пожалуйста, сюда.
Из шеренги вышла Марыся. На ней была розовая блузка и синяя юбка, а на голове - огромная тиара из блестящей бумаги. Марыся остановилась возле письменного стола.
- Марыся, что это значит?
- Что, проше пани? - И без того круглые глаза девушки округлились еще больше, выражая чрезмерное удивление поставленным вопросом.
- Не прикидывайся глупенькой, Марыся. Я спрашиваю о твоем головном уборе. Что он означает?
- Корону, проше ясну пани…
- Не называй меня «ясна пани», - я как-то говорила тебе уже об этом. Какую корону?
- Ну, святого отца…
- Кто тебя подговорил на это?
- На что?
- Марыся! Прошу тебя не прикидываться!
Марыся смотрела с минуту на разгневанную пани, а потом спросила:
- А как пани хочет? Что, надо снять?
- Разумеется! - Руководительница гневно мотнула головой.
Марыся сняла тиару, пригладила волосы. Пани Кристина смотрела на нее с явным раздражением.
- Ты не ответила на мой вопрос. Кто тебя подговорил на этот маскарад?
- Какой маскарад? - апатично буркнула Марыся. - Пани велела - я и сделала.
- Как это так - я велела?!
Марыся вдруг словно очнулась от состояния апатии и сердито огрызнулась:
- Да так, пани велела, чтобы каждая придумала какой-нибудь головной убор. Что будет такой смотр. Я так намучилась, чтобы угодить пани, полночи на это потратила. Сначала хотела сделать что-нибудь кое-как, а потом… Ведь пани сама говорила, чтобы это было что-то особенное…
- Хватит, Марыся! Мы не желаем больше слушать этот вздор. Луция! Теперь твоя очередь. Хотим посмотреть что ты придумала.
Мне казалось, что я провалюсь под землю от стыда. Луция встала перед графиней Кристиной с гордо поднятой головой, на которой красовалось… гнездо аистов!! И в таком-то виде она осмелилась предстать перед пани председательницей! Мне хотелось плакать от злости, но я только закусила губы и ждала, что же будет дальше.
- Я вижу, Луция, что ты восприняла наш конкурс чисто юмористически, - сухо заметила руководительница.
Однако ее слова заглушили громкие возгласы и крики «браво!».
- Первая премия! Первая награда!
Девушки хохотали и обнимали Луцию. Недовольных было только трое: я (восторг девчат показался мне глупым, а сама Луция - навсегда скомпрометировавшей себя), пани председательница и Аниеля. Но Луция премию всё же получила: льняную салфетку с маленькой дыркой, выжженной папиросой, гребешок в пластмассовом футляре и книжку Коссак-Щуцкой «Блаженные».
- Пусть эта книжка положит начало твоей библиотеке, - сказала пани Кристина, вручая награду лауреатке.
Аниеля получила вторую премию - блокнотик в кожаном переплете. Однако мне это показалось несправедливым: элегантная пастушья шапочка, украшенная голубыми розочками и атласными лентами, заслуживала, по моему мнению, чего-то более значительного, чем вторая награда.
- Остались у нас еще четыре альбомчика с видами Татр, - сообщила пани председательница. - Распределим их как четыре равноценные награды. Впрочем, трудно сказать, кому они должны принадлежать по праву. В общем ведь все клубистки выступили на смотре весьма успешно. Можно смело утверждать, что наше мероприятие оправдало надежды.
Альбомчики с видами Татр были распределены. Однако вопреки тому, что говорила пани Кристина, мероприятие как-то не клеилось. Аниеля, обиженная тем, что не получила первой премии, перешептывалась в углу с несколькими девушками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88