К счастью, у тетки Кристины ушла гардеробщица. Ну, а Луция от этого только в выигрыше! Там нужен как раз человек интеллигентный, с хорошими манерами, из религиозной семьи и некапризный. А работа чепуховая: Луция будет прислуживать старухе во время еды, заботиться о ее гардеробе, стелить постель да вытирать пыль. Ну, надо будет еще погулять с собачками, выполнить кое-какие поручения в городе или отправить письмо по почте. Как видишь, сущие пустяки. Но она получит жалованье, содержание и подарки к праздникам - что-либо из белья или одежды. Главное, чтобы она сумела завоевать симпатию старухи. Кристина, правда, говорила, что старушка немного капризна и, как все горбатые, любит позлиться. Но уж зато коль она полюбит Луцию, то может оставить ее при себе навсегда.
- А что же Луция? Как ты думаешь, согласится она на это?
Аниеля посмотрела на меня как на сумасшедшую:
- Согласится ли?! Да кто бы в такие времена не согласился? А? Будет жить, как у Христа за пазухой. Еще, глядишь, старуха замуж ее выдаст за какого-нибудь управляющего имением и приданое ей даст. Луция должна быть счастлива, что мы ее так великолепно пристроили к месту… Да, вот еще что! Кристина сказала, что Луция не будет иметь права уйти оттуда раньше, чем по истечении восьми месяцев. Такое условие поставила старуха. Она не любит частых перемен и новых лиц.
Аниеля встала из-за стола, утерла платком губы.
- Благодарю за чай. Я потом еще зайду.
Она попрощалась со мной и вышла.
С того самого дня я назойливо, ежедневно приставала к Луции:
- Ну что, пойдешь к той капризной графине?
В ответ Луция только поводила плечами. Мать, пораженная ее катастрофической худобой, говорила несмело:
- Взгляни в зеркало, как ты выглядишь. Исхудала, зачахла. Приближается зима, а у тебя нет ни пальто, ни туфель. - Видя на лице Луции немой протест, она заканчивала с отчаянием в голосе: - В конце концов, делай как знаешь. Я не буду тебя уговаривать. А то станешь потом упрекать, что я толкнула тебя на эту службу.
Аниеля предприняла самый настоящий штурм. Почти каждый день она влетала в нашу комнату и, наскоро поздоровавшись, начинала тут же тараторить:
- Ну и как? Решилась ты наконец или нет? Можно подумать, что тебе предлагают бог знает какое унизительное дело! А между тем эта работа такая же, как любая другая, только что более денежная, чем эти проклятые шарфики. Кристину начинает уже одолевать нетерпение. Я вру ей как только могу, лишь бы только удержать это место за тобой. А ты всё еще раздумываешь да крутишь носом. Крути, крути! Придет зима, посмотрим тогда, что ты запоешь.
Луция отодвинула в сторону пяльцы и посмотрела Аниеле прямо в глаза:
- Признавайся, ты какую выгоду имеешь от всего этого дела?
- Ну вот! Я из дружбы о тебе хлопочу, а ты сразу…
Аниеля обиделась и ушла, но на другой день появилась у нас снова.
- Решайся немедленно. Время идет, а ты сидишь и ждешь, как цаца какая-нибудь!
Лицо Луции сильно побледнело, глаза, устремленные на Аниелю, загорелись гневом и презрением:
- Напрасно ты не говоришь о том, как заключила пари с клубистками…
Аниеля покраснела, как рак, а Луция, не спуская с нее глаз, продолжала:
- Каждая из клубисток поставила по плитке шоколада за то, что я не соглашусь занять это место. А ты приняла это пари. Единственная из всех! Одна против всех девушек! И Зуля смеялась, что вся твоя зарплата уйдет на шоколад, потому что ты проиграешь пари.
Обе смотрели друг на друга так, словно мерили свои силы: Луция - очень бледная, очень сдержанная; Аниеля - смущенная и взволнованная.
Я подумала, что давно не видела такого любопытного поединка двух взглядов на жизнь. Интересно, что клубистки без колебания сделали ставку на Луцию! Это было великолепно! Они жертвовали плиткой шоколада, но ведь речь-то шла в конце концов не о шоколаде, а об их убеждениях. Мне так хотелось бы всех их крепко-крепко обнять! У меня было такое чувство, будто они своим благородным поступком сняли с нас всю тяжесть шарфиков и затхлой шерсти, которая в течение многих месяцев давила нас. На сердце у меня сделалось так легко и радостно, что захотелось петь.
Аниеля откашлялась:
- Слушай, Луция…
- Не хочу ничего слушать!
- Ну и не слушай, а я всё равно буду говорить! - прикрикнула она со злостью. - Все те девчата, которыми ты так восторгаешься, - глупые создания. Понимаешь? Они глупы, как пробки! Разве хоть одна из них была здесь и видела эту паршивую вонючую шерсть? Нет! Слышала, как горюет твоя мать? Тоже нет! А у меня - мягкое сердце, и мне жаль вас всех. И что в том плохого, что я выиграю шоколад, если ты согласишься занять это место и будешь им довольна? Уж наверняка я одна бы его не съела! А еще угостила бы и тебя, и Наталью!
Уверенность, с которой она говорила, произвела на меня впечатление. Я подумала о том, что Аниеля вовсе не такая уж плохая. Ведь она хотела - в случае выигрыша пари - дать мне шоколада! Это было очень мило и благородно с ее стороны…
Аниеля попрощалась и, хмурая, насупленная, ушла. А Луция весь вечер была очень довольной и веселой.
Однако на другой день на нас обрушился гром с ясного неба. Бабка привезла совершенно больную Изу. У нашей младшей сестрички был гнойный плеврит. Когда у нее миновал кризис, врач категорически потребовал отправить девочку в Закопане.
«Вот теперь-то у нас уж по-настоящему шатер отца зачумленных», - подумала я.
Тишину в комнате нарушал только стук пяльцев. Луция ежедневно поднималась в четыре часа утра, а в пять уже сидела за шарфиками. Она делала их с отчаянным упорством и лихорадочной поспешностью, словно речь шла о первой награде на каких-то соревнованиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88