Особенно преуспевали в этом деле сестры-близнецы, Казя и Владка, да Йоася, милое, всегда смеющееся личико которой не могло вызвать ни единого подозрения, в связи с пропажами завтраков в школе беспрерывно разыгрывались шумные скандалы и производились тщательные поиски воришек. Но "приютские", как нас называли, так набили на этом руку, что ни разу ни один из них не была схвачена с поличным.
В самом же приюте существовал один-единственный легальный способ добывания куска хлеба. Когда голод начал основательно нас донимать, почти каждый день к сестре Алоизе, которая заведовала детским садом, заявлялась одна из девчонок и просила:
- Проше сестричку, может, я натерла бы полы в детском саду?
При этом каждая из них таила в сердце одну надежду - одержать верх над своей конкуренткой. Для этого она изображала, на лице самую милую мину и щебечущим голосом старалась убедить сестру Алоизу в том, что никто иной не сможет натереть пол так хорошо, как она. Упрашивая монахиню пустить ее на территорию детского сада, такая воспитанница нередко заканчивала свою просьбу не слишком хитрой уловкой:
- Я вижу, что у дорогой сестрички протерлись ночные туфли. Так я сделаю новые, на проволоке…
У Сабины были свои собственные методы проникновения на территорию детского сада, которые порою приносили желаемый результат.
- Сегодня ночью мне приснился святой Антоний, - заявляла она сестре Алоизе. - Встал возле моей койки и гладил меня по голове. А потом сказал, что я должна натереть полы в детском садике. Сестра ведь примет мою жертву, правда?
Эти сделки, которым сопутствовали сильное возбуждение, лицемерие и азарт - с нашей стороны, а со стороны сестры Алоизы - презрительная усмешка в ответ на наши ухищрения, происходили обычно в сенях. Сестра Алоиза, окруженная толпой досаждающих ей просьбами девчонок, внимательно и испытующе всматривалась в каждую из них, определяя, которая же больше подойдет и успешнее справится со своими обязанностями. Остановив на ком-нибудь свой выбор, она выпроваживала из сеней всех остальных и удалялась со своей избранницей на территорию детского сада. Избранницей сестры Алоизы чаще всего оказывалась наиболее выносливая и физически сильная из всех девушек.
Зал, отведенный под детский сад, был огромен. Для сестры Алоизы не существовало ничего, кроме пола, который должен был сверкать, как паркет в часовне. По всей видимости, она считала, что бог создал рослых и выносливых девушек и поместил их в монастырский приют специально для того, чтобы они часами могли ползать на коленях по полу, натирая его вручную, и чтобы затем родители, приводящие своих детей в детский сад, могли громко, восторженно восхищаться:
- О! Бесподобно! И как это сестра Алоиза добивается, что пол так чудесно блестит?
В ответ на восторги родителей сестра Алоиза скромно и несколько загадочно улыбалась. Ведь она всегда лично проверяла, в каком состоянии пол! И когда он блестел и отражал в себе различные предметы не хуже зеркала, она подзывала к себе уборщицу и, в награду за добросовестный труд, вручала ей два ломтика хлеба.
Награжденная делала реверанс, вытирала передником вспотевшее лицо и целовала монахине ручку:
- Да вознаградит вас господь бог.
Если пол натирала Сабина, то она непременно добавляла:
- Сегодня пол был ужасно грязный. Наверно, Рузя или Гелька натирали его вчера, правда? Нет, я бы так не могла. Совесть бы мне не позволила.
При этом она внимательно рассматривала полученные куски хлеба, давая этим понять, что благородство ее совестливой души стоит еще одного ломтика.
Впрочем, не об этих двух ломтиках хлеба мечтали мы, добиваясь разрешения натирать полы в детском садике. В углах огромного зала можно было найти остатки пищи, брошенные здесь детьми. Недоеденные, а порою и совсем нетронутые куски хлеба, булки с маслом, забытые яблоки - вот что являлось главным предметом наших вожделений. Иногда удавалось собрать целый подол хлебных кусков. И тогда мы чувствовали себя совершенно счастливыми. Этот подол был пределом наших мечтаний и усилий.
Обнаружив, что кто-либо из воспитанниц старательно работает челюстями, мы тотчас же окружали счастливицу и допытывались с пристрастием и жадностью:
- Откуда ты взяла еду?…
Та, к которой был обращен этот вопрос, немедленно убегала, закрывая рот рукой, словно спасаясь, как бы мы силой не вытащили у нее изо рта уже пережеванную корку.
Однако детский сад был один, а нас - много, и потому только избранные имели возможность пользоваться привилегией натирания полов.
Во время нашей работы в подвалах Зоська тщательно очищала от грязи попадавшиеся ей картофелины и тайком сносила их в прачечную. Это послужило началом "картофельной кампании".
Вечером, когда монахини молились в часовне, все девчонки, занятые очисткой подвалов, собирались в прачечной. Присев на корточки, мы терпеливо высиживали возле печи в ожидании, когда наконец запечется наш картофель.
В прачечной было темно, только на стене беспокойно шевелился красный отсвет огня. У самой печи орудовала Зоська, вооруженная кочергой. Когда она приседала возле открытой дверцы и начинала разгребать пепел, то становилась удивительно похожа на маленькую горбатую колдунью из народных детских сказок.
Со временем наш жизненный опыт увеличивался; совершенствовались и методы воровства, вовсю процветавшего в голодающем монастырском приюте. После того как сестра Модеста схватила в коридоре одну из младших девочек, которая несла в прачечную картофель в переднике, мы начали переносить свои трофеи в трусах, рукавах платьев и за пазухой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88