Но разве Христос Ц Бог? Разве это понятие Ц Христос Ц в
состоянии объяснить, что представляет из себя то пространство, в которо
м находится универсум? А то пространство, в котором само пространство? А т
о прапра-пространство или… Что это? Нет ответа. Христос не дает ответа. Ес
ли бы он был, тогда, может, Мор и не сидел бы теперь с растерянной душой на дн
е этой ямы с ворами, пожиравшими собаку.
Ц А что, Ц посмеивались воры, Ц человека нельзя жрать? А как же в Африке
людоеды? Жрали же, говорят, а Бог их не покарал. Мы же только собаку…
Ц Я Ц орудие Бога, Ц мрачно буркнул Мор.
Ворам было непонятно, но они не смели насмехаться, они знали-понимали пос
ловицу: «Всяк сверчок Ц знай свой шесток». Они продолжали заглатывать м
ясо.
Наверху никто бы не сказал, что в этой яме-могиле что-то происходит, ничег
о не было видно и конвоиру, сидевшему, задумавшись, у своего костра. Уже на
ступили сумерки, не стало видно и поселка, стоявшего недалеко. Но вокруг с
уществовало огромное пространство, покрытое лесами, морями, горами Ц пл
анета, населенная живыми организмами.

4

Все-таки наутро их вывели из изолятора и, чтобы все было уже ясно, Ц поним
ая, ворам спокойнее на душе будет, когда узнают, куда их теперь поведут, Ц
начальник конвоя сообщил, что неведомое начальство, которого полно в бес
численных кабинетах управления, постановило вдогонку уже давно отправ
ленному этапу доставить воров оных в их, воровской масти, спецрежимный л
агерный пункт номер Девять.
Опять их построили по двое, и, как уже было, Ц три солдатика впереди, три пл
юс одна собака сзади, Ц они отправились в дорогу веселые и сытые. Идти ос
тавалось не очень много: километров двадцать или чуть больше.
После съеденной накануне собаки, действительно все взбодрились. И вот ша
гают, кто-то балагурит Ц конвой терпеливый попался, не реагирует. Собака
, в отличие от конвоиров, злющая, беспрестанно и беспричинно рычит на воро
в, словно чует, что сожрали они ее сородича.
Скит шел в последней паре с Лешкой Барнаульским, который с деревенским л
ицом и который не расставался с кепкой. Этот вор был вообще-то не из болтл
ивых, всегда улыбался, даже когда вроде бы ничто не могло служить этому пр
ичиной Ц бурит
Любитель играть в карты лишь в «буру» (коммерческая игра). Воры часто
назывались Ц «терсист» или «тредист» Ц по своей приверженности в како
му-нибудь виду игры в карты.
с хитрецой в глазах.
Скит Ц во власти своих дум, совсем не в струе воровской жизни Ц все чаще
вспоминал войну. Чем дальше была от него война в прошлом, тем чаще он к ней
возвращался: что-то не ладилось в его мыслях, что-то не складывалось, не ук
ладывалось. Объяснить это он не мог и самому себе. Нелепость! Тюрьма, лагер
я, Тарзан, Варя, Олечка, он сам Ц все нелепость. Война… По прошествии време
ни ему стало казаться, что, когда была война, люди, несмотря на ее жуткость,
особенно солдаты, относились к ней как будто обыденно, порою даже несерь
езно. Подумалось, может быть, это свойственно природе человека Ц чем ему
тяжелее, страшнее, тем беспечнее к этому своему состоянию относится. Ски
ту думалось, что с годами война у тех, кто в ней участвовал, вызовет все бол
ьше и больше и ужас, и возмущение, и недоумение: нелепость, зачем? Время уно
сится дальше, люди стареют, о них и забыть могут, а они же, страшно подумать,
своей единственной жизнью рисковали… У всех людей всего одна жизнь… Сол
даты, санитарки Ц обычные простые люди, смертные, делились куском хлеба,
барахтались в грязи, пропитались запахами крови, гноя, дерьма, любили, меч
тали, умирали… и что же? Зачем он, Скит, после всего этого здесь? Зачем его ог
ромный народ одновременно мудр и слеп, добр и злобен, обижен и несправедл
ив, честен и доверчив до самопожертвования… жесток и туп недосягаемо. Не
лепость!
Ц Шире шаг! Подтянись! Ц раздался окрик сзади, овчарка, рыча, чуть не схва
тила Скита за пятку.

При подходе к Девятому спецу тайга неожиданно расступилась, они оказали
сь на улице с земляным покрытием, как все «улицы» поселков при лагерях. Он
а тянулась между убогими деревянными домиками с приусадебными участка
ми, низенькими бараками Ц общежитиями. Кучка воров и их конвой вышли к та
к называемой «промзоне», которая типичное явление в таких поселениях. Сю
да, в эти «промзоны» из лагерной зоны водят зеков-специалистов. Здесь мас
терские Ц столярка, авторемонтное, слесарная и другие. Промзона, естест
венно, охраняется днем, когда сюда запускаются зеки. С вышек, с уходом их в
жилую зону, снимается и охрана. Надо отметить, что именно здесь в одном из
сараев не так давно лишилась девственности единственная коза старшего
надзирателя Ухтомского.
Обогнув промзону, воры прошли мимо конюшен, где жили те несчастные копыт
ные, которых изнуряли непосильной даже для лошадей каторжной работой, из
бивали, насиловали, обкрадывали и съедали, когда по причине ни на что уже н
егодности, они, зарезанные, попадали в лагерную кухню.
За конюшнями в кустарнике, не видимое с дороги, расположилось так называ
емое кладбище, место успокоения усопших зеков, где покойников хоронили л
ишь в «деревянных бушлатах» в том виде, в каком они и родились, Ц вполне д
аже справедливо: голым пришел в этот мир, голым и уходи.
Недалеко от лагерных ворот их поразили довольно внушительные пирамиды
из пней. Бессомненно, они были творением рук человеческих. Торчавшие из «
пирамид» корневища и коряги делали их похожими на скопища громадных пау
ков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84